служитель границы.
– И адрес…
– Идем, что-то на ногу дам, – скомандовал Сидоров. – Да и прикроешься чем-нибудь.
Вскоре бывший миллионер-одиночка шел от погранпоста у приднестровских плавней к проезжему тракту, стремясь как можно быстрее достичь его и устроиться на какой-нибудь попутный транспорт.
Одна нога Остапа была в сапоге, другая в изношенном войлочном опорке. Голову прикрывала замусоленная армейская фуражка с оторванным козырьком, а фигуру великого комбинатора согревала старая попона, пропахшая конским потом и навозом.
Когда Бендер добрался до большака, то быстрее зашагал в сторону, откуда он еще вчера, тяжело нагруженный золотом, прибыл поближе к румынской границе.
Недлинный мартовский день уже шагнул за полдень. То, что расквасилось под лучами солнца, снова затягивалось узорчатой ледяной корочкой. Дорога была пустынна. Ни в его сторону, ни на встречу никто не шел и не ехал. И только в небе проплывал курлыкающий косяк журавлей, который Остап проводил взглядом, пока стая не скрылась из виду.
Остап не шел, а брел уже более часа, когда впереди послышалось громкое тарахтенье и он увидел – навстречу ему с хвостом сизого дыма катится, подпрыгивая, автомобиль. И когда машина приблизилась, Бендер узнал в ней до боли знакомую ему «Антилопу». Он замахал руками, как утопающий, увидев спасательный корабль.
– Адам! Адам! – заорал он, видя за рулем кожаную куртку Козлевича.
Но Адам Казимирович зазвенел колокольчиком, что означало: «Берегись» и, свернув к обочине, проехал мимо.
– Адам! Адам! – понесся рысью великий комбинатор за автомобилем.
Козлевич сквозь тарахтенье мотора услышал голос бывшего председателя конторы «Рога и копыта». Он уменьшил выпуск сизой гари из своего «лорен-дитриха» и остановился. Вышел из машины и с удивлением, на какое он только был способен, смотрел на странного путника, в котором узнал своего бывшего командора.
– Адам! Адам! – подбежал к нему Бендер. – Помогите, Адам Казимирович! Мне плохо, очень плохо, меня ограбили, оставили ни с чем. Я чуть было не попал под статью уголовного кодекса. Помогите мне, Адам…
– Дорогой Бендер! – осматривал великого комбинатора добрейший Козлевич и соболезнующим голосом промолвил:– Я всегда… Но сейчас, – указал он на своих четырех пассажиров.
На сидениях сидела пара новобрачных, солидный мужчина с такими же кондукторскими усами, как и у Козлевича, и полная дама в меховой шапке.
– Везу новобрачных, папу и маму жениха в их родные места. Чем я могу помочь вам? Разве что… – открыл багажник «лорен-дитриха» Адам Казимирович. – Дать вам мои ботинки с крагами, да вот эту толстовку… Мои наниматели меня приодели, хотят выдать меня за служебного шофера, чтобы пыль в глаза людям пустить там, куда меня они подрядили. Берите, Бендер, что могу…
– И немного денег бы, Адам Казимирович… – попросил бывший миллионер-одиночка. – Я верну вам с процентами, – сбросил с себя
