инструментом – топором да острым ножом.
Купцы, владельцы судов, высматривают, в какой артели подобрались мужики поздоровее. Справляются, кто пойдет шишкой – передовым. Тут нужна сила знатная. Шишка, завидя купца, выпятит грудь и начнет, будто от безделья, вязать узлом толстый железный прут.
Рядятся на путину[3] с божбой и проклятиями. Да прижимисты купцы: полушки[4] не выторгуешь.
Ударив по рукам, идут в судовую расправу[5] писать кормежную запись. В записи строгий наказ: вести судно, не просыпая утренних и вечерних зорь, без лености, притворной хвори и ни в какое своевольство не вдаваясь.
На небогатый задаток шли всей артелью покупать деревянные ложки знаменитых семеновских мастеров – резали они из баклуши[6] добрую ложку вмиг, до ста сосчитать не успеешь. Ложки совали бурлаки за ленты валяных шляп – знак, что подрядились на путину. Потом покупали табак. Его вешали в мешочках на груди, чтобы не подмок, когда тянешь бечеву, шагая по воде. А напоследок сворачивали в трактир – «мочить лямку».
Иван по дружбе ходил с бурлаками по лавкам, а у входа в кабак прощался – к вину был не приучен. И бежал к затону смотреть на строение судов – простых несмоленых белян для сплава леса да просторных парусных расшив, с кормой острой, как нос, и плоским днищем. Тут, у строения судов, не одни плотники трудятся – и знатные кузнецы, и слесарных дел мастера.
В затонах скоро привыкли к Ивану, полюбили его. Глаза у юноши светлые, радостные. Речь складная. Сам доверчив – и люди к нему с открытой душой. Не прятали от него секретов доброго мастерства. А их надлежало беречь. Дорого мастерство, пока редко: многие постигнут секреты – цену мастерам собьют.
Бывало, Иван, приглядевшись, берет у мастера инструмент, показывает:
– Это и ловчей можно сработать, меньше труда положить.
Откуда у мальца соображение берется? Дело ведь говорит, и без лишнего задору, с веселой улыбкой. Учиться-то учится, а иной раз и сам мастера научит.
Но заветное для Ивана место было над Окой. Стояла там на высоком месте нарядная церковь. И ходил к ней Иван каждодневно. Глядел вверх, на большие часы с циферблатами, обращенными на все четыре страны света. Кроме времени дня они показывали фазы луны и движение планет. Далеко по городу разносились громкий бой и мелодичная музыка курантов.
Сторож пускал Ивана на колокольню. Приоткрыв тяжелую железную дверь, юноша взбирался по крутым кирпичным ступеням витой лестницы. Взлетали, шурша крыльями, голуби, свившие гнезда в глубоких нишах.
Далеко с колокольни видно. Внизу Ока с Волгой сливаются, у пристаней на окских островах крохотные человечки несут, согнувшись, мешки – грузят расшивы. А за Волгой – поля без края, полоска леса синеет, видны ближние деревни.
И на всю ту красоту Иван не смотрит. Она привычна: с края оврага, у родного дома, тот же вид. Закинув голову, вглядывается он в устройство часов. Мерно вращается великое множество колес
П у т и́ н а – сезон промыслового рыболовства.
П о л у́ ш к а – старинная медная монета достоинством в четверть копейки.
Р а с п р а́ в а – суд, разбирательства.
Б а к л у́ ш а – обрубок древесины, обработанный для выделки различных предметов.
