испытательных стендов. Архип Михайлович мечтательно потирал руки:
– Помните Ленинград, хлопцы? Как камера сгорания у нас ревела! Теперь мы здесь небольшой шум устроим.
Весь ленинградский опыт пригодился. Вспомнили, как разрушался испытательный стенд и детонировала камера сгорания. Все вспомнили.
– Ошибки повторять нам некогда, – говорил Люлька. – У нас впереди еще столько интересной работы. Есть у меня задумка.
Уже вертелись новые мысли, как сделать лучше. Лучше «старой» конструкции. Эта уже устарела…
В конце 1944 года первый собранный двигатель привезли в НИИ. По отделам организовали делегации для его осмотра. Не скрывая своего хорошего настроения, Люлька показывал его высшему начальству наркомата, ЦИАМа, смежных институтов.
Наступила пора доводки двигателя. Доводка! Это едва ли не самая трудная часть работы над новым двигателем. Но и она же, наверное, самая интересная, потому что требует особой сметки и находчивости, наполнена различными интересными событиями, часто полными драматизма.
Сергей Петрович Кувшинников после ранения вернулся с Ленинградского фронта к А.М. Люльке для продолжения работы над ТРД. Позже он станет зам. генерального конструктора.
В процессе доводки двигатель претерпевает значительные изменения. И это – правило, закон. Люлька и его ближайший помощник по испытаниям Кувшинников знали это правило. Кувшинников еще до войны длительное время участвовал в испытаниях паровых турбин, а в НИИ занимался испытаниями реактивных двигателей.
– Интересно, как она у нас пойдет, доводка, – задумчиво произносит Кувшинников. – Что-то она нам преподнесет.
– Или будут только мелочи, или… – отвечает Люлька. – Но не будем о плохом думать.
Через несколько дней двигатель повезли на стенд. Помещение для испытаний разделили перегородкой. В первой части разместили пульт управления, во второй – двигатель. С двух открытых боковых окон поступал воздух, в среднее окно высовывалось реактивное сопло.
Поздним осенним вечером двигатель решили запустить. Лусс подошел к рубильнику и включил ток. Электромотор начал раскручивать турбину, в это время Кувшинников передвинул сектор газа – в двигатель пошло топливо. Поднесли огонь к окошку камеры сгорания. Раздался ровный гул. За турбиной появилось светлое пламя. Двигатель плавно набирал обороты, электромотор отключили. Слуховыми трубками прослушали корпус – все в порядке. Вдруг с электромотора, разгонявшего при запуске ротор двигателя, слетел кожух. Пришлось срочно все выключать и гасить. Когда наступила тишина, стало слышно и видно, что делается на улице. У окон бокса собралось все КБ Люльки, а время 10 часов вечера. Несмотря на неполадки, все были счастливы: двигатель работал и набирал скорость. Электромотор был вовсе не самолетный, а обычный, стационарный, его просто приспособили для раскрутки ротора, как «времянку». На другой день его переместили вперед, к компрессору, и испытания продолжались.
Люлька
