заворачивая за угол. – Немедленно остановитесь и успокойтесь.
Нет, Айра пока отсутствовала, но я понимала каждое слово!
Что ж, это обнадеживало.
Самую малость.
А еще моя щека помнила случайное прикосновение теплых пальцев того, кто положил мне на голову легкий ободок, и я почти не сомневалась: неизвестный в необычных доспехах вполне материален.
***
Как ни странно, дыбу мне не прописали – всего лишь накормили неопознанной, но более-менее съедобной бурдой, позволили умыться и привести себя в порядок, затем отвели в кабинет главного долинейского дознавателя. В кресло усадили, представьте себе. Оставили на попечение улыбчивого секретаря в песочно-желтом костюме-тройке, чье сморщенное лицо напоминало мордочку мопса. Даже не потребовали, чтобы я сняла корону!
Корона, к слову, не снималась.
– Как вы себя чувствуете, леди Керейра?
– Угада… – я запнулась.
«Угадай с трех раз, безродный нахал!» – шикнула в ухо возвратившаяся Айра.
После ночных перемен я слышала ее не как «голос в голове», а как звук наушника, причем одного. Чужие эмоции прилагались, однако они были слабыми и на мои собственные никак не влияли. Разве что сбивали с толку, когда противоречили им.
Похоже, сегодня Айра не планировала отыгрывать покорность и смирение, а собиралась дерзить. Но какой смысл? Этот человек с физиономией флегматичной собаки не сделал нам с ней ничего плохого.
– Благодарю, хорошо, – ответила я после секундной заминки.
Секретарь кивнул и углубился в бумаги.
Мы молчали почти час.
Он орудовал примитивной шариковой ручкой, Айра подбивала меня на громкие протесты против самоуправства властей, я размышляла о том, что даже не знаю, на каком уровне технического развития находится этот мир.
Вчера были экипаж, свечи и предположительно электрические светильники, сегодня на краешке стола дознавателя стоял накрытый салфеткой телефон, а из-за шторы выглядывала пишущая машинка.
Дверь не скрипнула, но звук четких шагов позади моего кресла подсказал, что притупляющая осторожность тишина скоро закончится.
– Кано, вы свободны.
Тон новоприбывшего мне не понравился. Таким глубоким бархатным голосом нужно петь серенады, а не плеваться ядом. Казалось бы, в фразе «Вы свободны» нет ничего обидного, однако в исполнении незнакомца она наталкивала на мысль о том, что говорящий искренне ненавидит весь людской род.
Секретарь мигом отложил ручку и поднялся. Ободряюще кивнул мне на прощание и, подволакивая левую ногу, покинул кабинет.
Я приготовилась к приговору. Почему-то хотелось, чтобы его зачитали с сочувствием, а не с откровенным злорадством. Но Айра внезапно запищала от восторга – ни дать ни взять как ярая фанатка при виде обожаемой «звезды». Это могло означать лишь одно: вошедший физически привлекателен, поэтому она готова сменить гнев на
