в то время как один из грабителей запустил ему руку в штанину. Лезвие моледиссемблера, приблизившись к самому носу, сделало совершенно бессмысленным любое сопротивление.
– Там рана…
– Да, в ней и ковыряй – в Канализации все попрошайки себе что-то отрезают.
– А если я заражусь? – спросил обыскивавший у главаря.
– Ну, к врачу сходишь. Там должны быть деньги. Сегодня вечером – концерт Эльзера, – вкрадчивый голос явно взывал к тяге к целому букету дорогостоящих развлечений. – Если тебе не нужны деньги…
– Может, лучше разрезать? – От этого глупого вопроса Дим снова захотел намочить в штаны, впрочем, раздражённый ответ главаря принёс облегчение. – Ты что, хочешь купюры повредить?
– Ага, есть, – пальцы грабителя нащупали крышку, и, вызвав у жертвы болезненный стон, извлекли из тайника свёрток.
– Что здесь происходит? – Властный голос, похоже, принадлежал кому-то взрослому, а удостоверение, попавшее в поле зрения – несомненно, Полисрегуляру. Несмотря на то, что Дим, поклявшись в верности Льву Троцкому, Пополаму и Рготу, зарёкся обращаться в полицию, сейчас он бы с удовольствием принял от неё помощь. В конце концов, это их прямая обязанность – защищать порядок.
– Ничего, Тармьё, мы просто общались.
– Пройдёте со мной. Разберёмся. – Тармьё, несмотря на штатское, действительно мог оказаться переодетым полицейским. В любом случае, полупрозрачное поле диссемблера исчезло – его отключили. У Дима даже возникла надежда на то, что ему вернут деньги – и он попытался сообщить об этом Тармьё, – но его спаситель только отмахивался со словами «потом».
Они свернули в небольшой проулок и, спустившись по каменным ступеням в подвал, предстали перед мрачного вида вышибалой; узнав Тармьё, тот молча открыл бронированную дверь, пропуская в ярко освещённое, многолюдное помещение. Судя по количеству столиков, наличию бара, громкой музыке, льющейся из сокрытых в стенах динамиков, и курсирующим взад-вперёд официантам, здесь располагалось развлекательное заведение. Немало присутствующих – пьющих алкоголь, курящих кальяны, оживлённо болтающих о чём угодно, включая Революцию, и то и дело бессмысленно гогочущих – обладало изменённой внешностью – приживлёнными протезами или дополнительными конечностями и органами чувств.
Кое в ком Дим заподозрил инопланетян – по крайней мере, именно такое впечатление произвёл на него студенистый осьминог с ярко-лиловыми глазами, весом не менее двух центнеров. По шкуре осьминога то и дело пробегали световые импульсы, формировавшие затейливые разноцветные узоры. С окружающими это существо общалось при помощи лингвоскремблера, который переводил его язык – комплекс телодвижений, световых импульсов и секреторных выбросов – на интерспейс, которым пользовалась вся Конфедерация.
В центре внимания присутствующих, однако, находился пухлогубый мужчина средних лет, стоявший у одного из столов и произносивший что-то, видимо, являвшееся заранее заготовленной
