типографии несколько наиболее искусных наборщиков[30].
Конногвардейцы тоже были в большой тревоге.
Два эскадронных парикмахера всю ночь трудились над солдатскими головами, приводя их в новый форменный порядок, – мазали салом их волосы, завивали букли, заплетали толстые косички и в изобилии обсыпали всю эту куафюру[31] вместо пудры пшеничного мукою. Люди с трудом натягивали друг на друга мокрые лосины, и ни один человек не смел присесть, облокотившись к стене, чтобы не смять своей прически. Полковой командир, майор Васильчиков, самым тщательнейшим образом, во всех мелочах и подробностях, осматривал каждого человека из отборного взвода, назначенного во внутренний дворцовый караул, и неоднократно прорывалось у него душевное беспокойство и опасение; он знал, что новый император не совсем-то доволен духом, господствовавшим в среде этого аристократического полка. Но, главное, смущало его то, что в полку никто еще не имел ни малейшего понятия о новом уставе. И вдруг заметил он, что в конце казарменного коридора собралась вокруг кого-то кучка конногвардейцев, из которой по временам раздавались взрывы сдержанной веселости.
– Что там за смехи? Узнай, пожалуй, мне! – досадливо приказал он своему адъютанту.
– Сержант Черепов показывает прусскую выправку и экзерцицию[32], – доложил тот, возвратившись от веселой кучки.
– Ба-а! Так он знает, не шутя? – с живостью подхватил начальник. – Послать ко мне его сейчас же!
– Черепов!.. Сержанта Черепова к командиру! – словно эхо из уст в уста пошел призывный клич по длинному коридору.
– Ну, брат Вася, достукался! Будет ужо пудрамантель[33]! – шепотом пророчили вослед ему товарищи.
Но «брат Вася», нимало не смущаясь, шел к командиру своим обычным смелым и уверенным шагом.
– Ты что там за экзерцицию показуешь? – серьезно спросил его Васильчиков.
– С прусской модели, – бойко ответил Черепов.
– И ты не врешь, братец?
– Я, ваше превосходительство, дворянин, – возразил сержант, гордо вскинув слегка свою красивую голову, – и, как дворянину, врать мне недостойно.
– Гм… Молодец, коли так! Да откуда же тебе эта выправка ведома?
Черепов объяснил, что еще в прошлом году, будучи уволен в шестимесячный домашний отпуск, он отпросился в некоторый малый вояж[34]за границу и, прожив два месяца в Берлине, сошелся с прусскими солдатами, многократно видел тамошние вахт-парады и с наглядки нарочито и весьма изрядно ознакомился с прусскою выправкой и экзерцицией, так что с тех пор нередко утешает своих камрадов[35], передразнивая и корча, по их просьбе, немецких солдат и офицеров.
– А ну-ка, покажи: как это? – предложил ему Васильчиков.
Черепов с самым серьезным видом воспроизвел перед своим
Три устава о воинской службе были изданы уже 29 ноября 1796 г.
