Однако, как показывают архивные документы НКВД, оно фактически было сделано без санкции Москвы. Из-за проблемы связи с «нелегальной» резидентурой в Лондоне Центр не был осведомлен о первой попытке вербовки Филби и не давал санкции на операцию, в результате которой он стал советским агентом. Таким образом, был ускорен обычный длительный процесс, в ходе которого местная резидентура представляла подробные сведения, подтверждающие пригодность потенциального кандидата, а затем ожидала результатов их анализа и одобрения из Центра23.
Теперь подробности вербовки Филби можно узнать из архивных документов НКВД. Из них видно, что Рейф и Дейч были вынуждены по своей инициативе сделать первые шаги к вербовке Филби, так как сообщения в Москву, написанные невидимыми чернилами, не удалось прочесть. Длительное ожидание одобрения Центра на эту операцию оказалось бы для нее фатальной, так как Филби приступил к осуществлению своего плана по вступлению в КПВ. Это, в свою очередь, заставило бы вычеркнуть его из числа кандидатов, поскольку Центр избегал вербовать агентов внедрения из людей, ставших полноправными членами партии, личные дела которых были под угрозой полицейского расследования. Тот факт, что Филби намеревался вступить в КПВ до своей первой встречи с Рейфом, является подтверждением того, что он не был завербован в Вене, как это считали ранее. Об этом свидетельствуют не только архивные документы НКВД, но и подробное описание своей вербовки и карьеры, содержащееся в письменных воспоминаниях объемом в 283 страницы, которые Филби дал КГБ в 1980 году. В этом документе, написанном им лично, Филби сообщает, что после возвращения из Вены весной 1934 года он отправился в штаб-квартиру КПВ, чтобы зарегистрировать свое членство, и что все это происходило до того, как с ним познакомился Дейч24.
«После окончания университета я собирался поехать в Австрию изучать немецкий язык, историю и культуру Германии», – писал Филби, указывая, что его поездка в Вену первоначально мотивировалась тем, что он решил избрать после окончания учебы дипломатическую карьеру25. В своих воспоминаниях он описывает, как пытался увязать свое честолюбивое желание стать британским послом с глубокой преданностью коммунистической идеологии, возникшей у него незадолго до окончания учебы. Он рассказывает, как неуклонно склонялся «влево» – начиная с поддержки лейбористской партии в Вестминстере и усердной предвыборной агитации за лейбористов в Кембридже, где, несмотря на заикание, мешавшее ему выступать с речами, он стал казначеем университетского общества социалистов. Филби объяснял, что попал в объятия марксизма скорее в результате разочарования, чем от чувства горечи, которое вызвало в нем поражение лейбористской партии на выборах 1931 года. По его признанию, только на последнем семестре в Кембридже он действительно убедился в том, что для Великобритании коммунизм является решением политической дилеммы.
«Уже в 1931–1933 гг. я стал все больше и
