сюда после Ксюши и уничтожил все ее следы? Или владелец квартиры остался жив и все прибрал сам? Или девушка морочит ему голову? Но зачем?
– А ликер какой был? – спросил он.
– Французский.
– О-о! Название помните?
– Нет. Бутылка была пузатая… Из темного стекла…
– А где она стояла?
– Хозяин принес ее из комнаты, я не видела откуда.
– А почему он принимал вас на кухне?
Ксюша пожала плечами. Так в России принято. Если это не «гости», то принимают на кухне…
Реми вернулся в комнату и, осмотрев мебельную стенку, нашел за одной из дверок бар. Среди прочего находилась бутылка французского ликера «Гран-Марнье». Реми обтер и ее. Передвинувшись к секретеру, он нашел еженедельник и позвал Ксюшу. Изучив его содержимое, Ксюша сообщила, что в нем нет записей о встрече с ней.
– Тем лучше. А теперь поищите пылесос!
Ксюша безошибочно нашла его в небольшом чуланчике между комнатами.
– Пропылесосить?
– Нет, я сам. А то ваши волосы могут остаться в квартире. Ждите в прихожей.
Реми провозился еще минут пятнадцать. Он что-то поковырял в половицах паркета, протер тряпочкой пол, отходя назад, к порогу. Затем, выглянув на лестничную площадку, с предосторожностями послал Ксюшу вытряхнуть мусор из пылесоса в мусоропровод.
Наконец все было вычищено, протерто, проверено, и они покинули квартиру, ни с кем не столкнувшись на лестнице.
Миссия Реми была выполнена, и теперь, кажется, наступила пора расставаться.
Но расставаться не хотелось. Реми привык к одиноким вечерам своей одинокой жизни, более того, он ими наслаждался; но в чужом городе одиночество было каким-то некомфортным, неожиданно пронзительным – может, оттого, что еще не улеглось возбуждение от только что предпринятого приключения и хотелось его как-то отметить, завершить, например, бокалом вина; а может быть, просто на фоне оживленных москвичей, гуляющих, несмотря на холодную осеннюю погоду, парочками, группками, компаниями – шумными и веселыми. Казалось, в этом городе у всех постоянный праздник, и трудности, переживаемые страной, о которых столько говорят во Франции, показались Реми враньем и пропагандой – по крайней мере, на этих лицах отпечатка пресловутых трудностей не было. И ему отчего-то вдруг захотелось принять участие во всеобщем веселье.
Не хотелось отпускать от себя Ксюшу еще и потому, что он ощущал недоговоренность, странность во всем, что он только что увидел и услышал. Все, что увидел, – не сходилось с тем, что услышал. Убила – тела нет, и даже следов от него нет, кофе с ликером пила – посуды нет, ударила вазой – та девственно чиста. Согласитесь, что-то тут не то. В этой истории либо все же много лжи, либо все куда хуже, и в Ксюшину историю вмешался некто третий, который теперь подчинил развитие событий своему сценарию… Тогда что-то опасное заслонило горизонт, и Ксюша впутана в чужую игру. Тут Реми бессилен… И уже не сумеет ее ни поддержать, ни защитить. Ему вообще уезжать через три дня…
Можно ли что-нибудь сделать для нее
