с герцогом? – торопливо спросила Олибрия. – Что он сказал?
– Удивился моему появлению и сказал, что я вряд ли помогу вам, госпожа. Честно говоря, мне его слова не очень ясны, – ответил Быстров и, слабо улыбнувшись, добавил. – Леглус почему-то советовал нам держаться от этого дома подальше. Наверное, у важных господ было нехорошее настроение. Их кто-нибудь рассердил?
– Я боялась, что все повернется хуже, – не отпуская рук землянина, Олибрия мотнула головой, крошечные колокольчики, вплетенные в волосы цвета пристианской ночи, мелодично зазвенели. – Они действительно вышли очень сердитыми. Прощальный взгляд маркиза Леглуса был взглядом раненого вегра. Словно наша беседа была не беседой, а ритуальной охотой и я пронзила его копьем. Но забудем об этом: они уши, а вы благополучно добрались до меня. Я рада вам! Очень рада!
Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.
– Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, ваши покои сейчас же покажет Орэлин, и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама, – пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами кварца.
– Но госпожа графиня дары с моей дачи. Очень прошу принять, – Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. – Это… – важно сказал он, – советую оставить на особо торжественный случай. – С грибочками тоже не спешите – закручены надежно. А груши и яблоки лучше кушать сейчас. Вот при мне, пожалуйста, отведайте, – он схватил краснобокое яблоко, тщательно вытер его краем плаща и протянул пристианке. – При мне пробуйте. И скажите, чем этот плод хуже ваших… Тех голубеньких, что за беседкой мы вместе ели.
– Это кусать? – приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.
– Да, зубками, – Агафон ободряюще подмигнул.
Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.
– Ну как же, госпожа графиня? – поинтересовался Арканов.
– Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий, – Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. – Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.
Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.
Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них как в ночной воде отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.
6
– Прости, – подняв голову, сказала она. – Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел
