никакой программы, кроме истребления Глинских, бунтовщики не выдвигали, отчего современные историки-социологи называют июньское восстание в Москве “примитивным бунтом”. Но примитивный бунт не был бессмысленным. Пало правительство Глинских, а с ним вместе окончилась эпоха “боярского правления”. В годы малолетства Ивана IV, особенно после кончины в 1538 г. матери царя Елены Глинской, реальная власть неоднократно переходила от одного боярского клана к другому: в 1539-м Бельские свергли Шуйских, в 1542-м Шуйские – Бельских, в 1544-м близ царя утвердились Глинские. Временщики стремились не упустить момент и извлечь для себя как можно больше выгод, растаскивали казну, обзаводились вотчинами… Вовлекая великого князя в свои склоки, фавориты Ивана баловали, потакали всем его капризам, и он стал предаваться диким и неистовым “потехам”. В двенадцать лет он развлекался, сбрасывая с колоколен кошек и собак, с четырнадцати начал “человеков ураняти”.
Самовластное хозяйничанье соперничающих боярских кланов больно отражалось на рядовых обывателях. Вся система государственной администрации, созданная в правление Ивана III и Василия III, опиралась на местнический принцип организации служилого сословия. Служебное старшинство боярина определялось его “местом” в собственном роде и “местом” его рода среди других родов. Дети, племянники и внуки одного боярина должны были находиться на службе в таком взаимоотношении с потомками другого, в котором когда-то служили их предки. “Отеческая честь” зависела от происхождения, но ее необходимо было поддерживать службой. Поэтому бегство с поля боя или отъезд в Литву одного представителя семьи могли привести весь род к царской опале и “закосненью”, то есть род оказывался на задворках местнической иерархии. Честь рода определялась прецедентами, поэтому нельзя было пропустить “невместное” назначение, от этого была “поруха” всему роду. Нередко бывали случаи, когда назначенный в поход боярин отказывался выступать под командой менее “честного” воеводы. Верховным судьей в местнических спорах был сам государь, который до известных пределов мог “высить” род своим благоволением. Когда наверху властной пирамиды оказывался слабый, малолетний великий князь, административная система начинала давать сбой. К 1547 году административная и военная организация страны в результате олигархических склок была сильно расшатана. Власть не могла даже обеспечить надежной защиты от набегов своевольных татарских мурз. По сообщению иностранного путешественника, в одном только 1551 г. в Казани продавалось на невольничьем рынке до 100 тыс. пленников из Московии (все население страны, по расчетам демографов, не превышало тогда 6 млн человек). Московский бунт, а подобные мятежи происходили и в других городах, ясно показал, что требовалось немедленное и энергичное “устроение” Московского государства.
В понятиях того времени настроения, царившие в Москве после июньского пожара и бунта, описывались как всеобщее “покаяние”. Необходимо иметь
