Кто-то был мужчиной, кто-то – женщиной, кто-то рожден деятелем, кто-то – мыслителем. Не найти среди них двух людей, наделенных одинаковым темпераментом или одинаковой физической конституцией; моральная, материальная и интеллектуальная обстановка, в которой они вели свою жизнь, была у каждого своя, совершенно отличная. Тем не менее в своей святости, в своем приобщении к Богу и знании, которое делает их «совершенными, как совершенен Отец их небесный», они потрясающе похожи. Их действия одинаково бескорыстны, и их постоянно вспоминают, так что в каждое мгновение они знают, кто они и какова их истинная связь с вселенной и ее духовной Основой. Даже о самых простых, заурядных людях можно сказать, что имя им – Легион, а уж тем более о необычайно сложных личностях, которые отождествляют себя с широким спектром различных настроений, стремлений и мнений. Святые же, напротив, никогда не бывают двоедушными или нерешительными, они всегда едины и, как бы могуч ни был их интеллект, в корне просты. Многогранность Легиона уступила место однонаправленности ума – не порочной нацеленности, строящейся на честолюбии, или корысти, или жажде власти и славы, даже не одной из более благородных, но все же слишком человечных нацеленностей на искусство, учение и науку, которые являются самоцелью, и на высшую, над-человеческую однонаправленность, которая становится самой сутью тех душ, которые сознательно и последовательно движутся к конечной цели человека, к постижению вечной реальности. В одном из текстов Палийского канона есть притча о брахмане Дрона, который, увидев Благословенного, сидящего у подножия дерева, спросил его: «Ты дэва?» А Всевышний ответил: «Нет». – «Ты гандхарва?» – «Нет». «Ты якша?» – «Нет». «Ты человек?» – «Я не человек». Когда брахман спросил, кто же он такой, Благословенный ответил: «Злые влияния, желания, не-уничтожение которых индивидуализировало бы меня в дэву, грандхарву, якшу или человека, я полностью искоренил. Знай потому, что я Будда».
Здесь можно мимоходом отметить, что только те, кто обладает однонаправленностью ума, могут поклоняться одному Богу. В теории монотеизм может быть принят любым человеком, имя которому – Легион. Но когда нужно перейти от теории к практике, от дискурсивного знания к непосредственному соприкосновению с единым Богом, монотеизм может существовать лишь там, где есть цельность сердца. Знание – в знающем, и свойства его зависят от свойств знающего. Если психике знающего присуща множественность, то вселенная, которую он познает на основании личного опыта, будет политеистичной. Будда отказывался делать какие-либо изречения об абсолютной божественной реальности. Все, о чем он говорил, – это нирвана, переживание, доступное только тем, кто отличается полным самоотречением и однонаправленностью. То же переживание другие называли единением с Брахманом, с Аль-Хакком, с имманентной и трансцендентной божественной Основой. Строго придерживаясь в этом вопросе позиции операционалиста, Будда говорил только о духовном переживании,
