В рифму и/или в столбик. Записи из дневника 2001‒2014. Роман Лейбов

      Здравствуй, дедушка, с букетом нарциссов в шерстяных и двупалых лапах.

      Я помню твой жесткий кашель курильщика, твой конкретно собачий запах,

      Твои наставленья скабрезные по части юных жен, да и нежных дев:

      Борода из ваты, инвалид из меньшинств, все подарки

      Зажавший на год вперед, дышащий букетом «Примы», «Шипра», «Кадарки»

      Гадский папа, как (не) сказал бы (по незнанию русского) Зигмунд Ф.

      Здравствуй, март восьмой, телеграмм поставщик, открыток.

      Как ты прыток, братан, даже, может, себе в убыток:

      Не поспеть туда и сюда, вот и приходится брать такси.

      У таксиста Петрова застарелая бронхиальная астма,

      Он слушает, как по радио, сомнительно любострастна,

      Поет ахинею певица Земфира. Боже, и ее тоже, если можно, пожалуйста, спаси.

      Здравствуй, сынок, снежок, амурчик в вечных поисках псиши.

      Я мог бы сказать это громче, но я скажу это тише

      Воды, которая временно белым все выкрасила вокруг:

      Весна уже наступила, это мы ее просто опять неизбежно просрали,

      Гляди, как цветут асфодели вдоль трассы нашей местной теплоцентрали,

      Проступающей черным сквозь снег, как тайные знаки на ладонях любимых рук.

      Уже слетаются вороны

      силлаботонику оплакать,

      и сквозь желтеющие кроны

      сквозит небес осенних мякоть,

      как бы душа сквозит сквозь тело

      (ср. «чахоточная дева»),

      сказать короче: бабье лето,

      тепло, светло, не в этом дело.

      Мужчина продает картошку

      у магазина. Три подростка

      пугают небольшую кошку.

      Она бежит. У перекрестка

      стоит нетрезвый неизвестный,

      подмигивая хулигански