удалившись от одинокой сгорбленной фигурки в сетчатых колготках и сигаретой в руке.
– Ага, ага, – примирительно согласилась Рита, – вот видишь, я и говорю, что-то изменить… У тебя есть муж, детки, и я мечтаю о том же.
– Слушай, такой муж, как у меня, никогда бы не был для тебя достаточно богатым и влиятельным. Ты всегда хотела только самых-самых… Ну и что ты имеешь? Теперь сидишь в роскошной квартире, в лучшем доме с видом на храм, – последние слова Ляля произнесла с той же интонацией, с какой Рита объясняла несведущим, где находится ее дом, – но без мебели, и все твои итальянские бальные платья висят на вешалках из «Икеа». В этом вся ты, – продолжала выговаривать Ляля. – Сидишь с голой задницей на кожаном стуле, а в руках сжимаешь крокодиловую сумку.
– Неправда! – Рита по-детски захныкала, хотя ее глаза уже были абсолютно сухими. – Я его любила, а он меня бросил!
На том конце провода послышался гомерический хохот:
– Да ты помнишь, как он выглядел? Он мог по три дня домой не приходить за один брильянтовый браслет!
– Не просто браслет, весь Голливуд гонялся за ним, чтобы надеть на «Оскар». Это была ограниченная серия, таких всего три, – назидательно поправила Рита, не заметив, как с упоением погрузилась в детальный рассказ о своем браслете в сто первый раз.
– Да-да, я слышала, – усмехнулась Ляля, – такие браслеты только у тебя, Майкла Джексона и английской королевы.
Ляля не только не разделяла слепую страсть Риты к камням, ее также безумно раздражало соревнование, в которое Рита вступала с голливудскими звездами и бомондом. Увидев «свое» или похожее кольцо на ком-нибудь из звезд в журнале светской хроники, Рита тут же звонила Ляле и хвасталась этим фактом. Она всегда вырезала и сохраняла все картинки, где были сфотографированы «ее» драгоценности и наряды. Лялю всегда бесило проявление подобного тщеславия в Рите, но их отношения и дружба зародились так давно, что переделывать друг друга не имело уже никакого смысла.
– Вот и любуйся теперь на свой браслет. Позвони, кстати, Джексону, может, он у тебя второй до кучи купит, больше ты его никому не продашь, – отрезала Ляля.
Рите становилось все тоскливее, она подумала о суде над Майклом Джексоном. Она была одной из немногих, кто искренне верил в его невиновность. Судьба несправедлива к ним обоим. Рита вспомнила постигшую ее участь. Она, конечно, не приглашала маленьких мальчиков на ночевку, но один вполне зрелый дядя, который ночевал в ее кровати больше трех лет, приговорил Риту без суда и следствия, почти с полной конфискацией имущества.
– А ты вспомни, как я его избила в кабаре, – вспыхнула Рита.
– Ага, молодец, раньше надо было ревность демонстрировать, – перебила Ляля. – Может, тогда у тебя была бы мебель и место, куда посадить свою голую задницу! Ладно, все, я пошла спать.
– Давай пообедаем, – жалобно взмолилась Рита, – мне плохо.
Ляля не могла просто повесить трубку, ей стало жаль
