нас. Тюремщик, ослабьте цепь, я хочу, чтобы Метриен просунул голову между прутьев.
Толстый старик скрылся в темноте. Вскоре цепи, удерживающие ошейник пленного короля, с грохотом ослабли, а те, что шли к запястьям, напротив, натянулись. Метриен послушно подошел к решетке и выставил голову в коридор. Руки ему пришлось приподнять и отвести назад, иначе цепи не пускали.
– Мастер Гиптис, ошейник! – скомандовал император.
Изумруд щелкнул застежками, запирая на массивной шее узника тонкий стальной ошейник, украшенный тускло отсвечивающими камнями.
– Теперь можете идти! – велел Алекиан. – Все, кроме мага! Оставьте одну лампу…
Тюремщики скрылись. Когда шаги смолкли в темном коридоре, император обернулся к пленнику, который, отступив в глубину камеры, ощупывал новое украшение.
– Теперь, король Метриен, мы объясним. В Сантлаке начинаются беспорядки. Наверняка за ними стоит мерзавец Ирс, но добраться до него нашим людям не удалось. Посему нынешним летом мы намереваемся отправиться в Сантлак и водворить на престол вас, недостойный король. Вы станете править, полностью подчиняясь нашей воле.
Видя, что Метриен собирается заговорить, Алекиан остановил его жестом.
– Не спешите заверять в нас в собственной преданности. Мы располагаем куда более надежными доказательствами, чем слово предателя. Гиптис!
Маг выкрикнул заклинание, полированные камни на ошейнике засветились, рассыпая искры, Метриен рухнул на пол и принялся кататься по полу, вопя от боли. Во все стороны полетели клочья соломы, которой была устлана клетка.
– Довольно. Итак, Метриен?
Узник затих, сжимая обожженную шею, и тихо подвывал в груде грязной соломы.
– Если ошейник будет разомкнут, вы умрете в муках. Если в ошейнике иссякнет магия, вы умрете в муках. Если вы не исполните моего приказа, вы умрете в муках. Весной мы выступим в поход, и вы будете нас сопровождать. До тех пор оставайтесь здесь и размышляйте над будущим.
Когда Алекиан с магом удалились от камеры так, что узник не мог их слышать, Гиптис осторожно заметил:
– Его ожоги весьма болезненны. Я мог бы немного облегчить страдания…
Алекиан, не останавливаясь и не поворачивая головы, бросил:
– Не нужно. До весны раны заживут. А до тех пор пусть он страдает, этот убийца и предатель.
Глава 12
Гева
Наутро в монастырском дворе началась странная для тихой обители суета – служки выводили лошадей, запрягали. Конники конвоя седлали жеребцов, зевали, бренчали кольчугами и зябко ежились под белыми накидками. Утро выдалось свежим и морозным, из ноздрей животных вырвались струйки пара, на бородах возниц оседал белесый иней… Монахи, изъявившие желание служить под знаменами Белого Круга, собрались у телег. Им было немного не по себе – вроде, никто не перечил их решению, но многие братья глядели неодобрительно. Здесь, в Геве, не любили императора
