style="font-size:15px;"> На следующий день после приезда короля начали собираться местные старшины – наиболее авторитетные главы семейств, пользующиеся в сообществе мокрогорских крестьян уважением и доверием. Кто жил неподалеку – приходили пешком, кто издалека – приезжали на повозках. Каждый приносил и привозил выпивку и еду. Таковы были местные представления о гостеприимстве – хозяева совместно принимали важную персону. Ингви не удивлялся, все это он видел в прошлом году.
В здешнем краю было немногим больше двухсот хозяйств, некоторые стали центрами деревенек – там, где размер долины позволял родне селиться вместе. Где пахотной земли оказывалось недостаточно, вошедшие в возраст женатые сыновья уходили на новое место и ставили собственное хозяйство. Новым поселенцам помогали сообща – обустраивали подворье, раскорчевывали поля.
Теоретически короне было выгодно расселение – это увеличивало число податных единиц; фермеры, соответственно, старались держаться кучно. Тем не менее, в горных долинах было тесновато, и время от времени возникали новые хозяйства. По мере того, как множились фермерские поселения, граница королевства продвигалась на юго-запад – в Мокрые горы. Свободной земли в долинах хватало, на склонах, обильно орошенных дождями, лежали тучные пастбища, а по ту сторону гор не было ничего. Во всяком случае, в Альде не было известно о каких-либо людях, живущих между Мокрыми горами и морем. На карте Ингви, сшитой из клочков, была обозначена безымянная река, устье которой обратилось в большой залив, изобилующий островами – и ничего более. Так что никакой беды со стороны моря фермеры не ждали и постепенно осваивали долины все дальше к югу. Каждый шаг колонизации – новое подворье, новые подати в пользу альдийской короны.
По большому счету для казны было не слишком существенно – чуть больше или чуть меньше зерна и шерсти поступает из Мокрых гор, все равно мало. Но в глазах местных их оброк был важнейшей вещью в Мире. Посему каждый вновь прибывший считал своим долгом похвалиться перед его величеством, что он оброк внес сполна и только первосортными продуктами. Ингви терпеливо выслушивал, кивал, милостиво одобрял… и интересовался новыми людьми. К его удивлению, рассказы старейшин оказывались скудными и маловразумительными.
Ну, заявились такие вот посреди зимы. Дикие совсем, в шкурах облезлых, тощие да голодные. И вороватые, помилуй Гилфинг, так и тянут, что плохо лежит. Самую ерундовую дребедень без присмотра не оставь, если эти дикие рядом крутятся – стянут, оглянуться не успеешь. Вот какие! Но, правда, не злые и очень пугливые. Открыто никакого зла не чинят.
Добрели с юга до жилья в самую студеную пору, когда хозяин и собаку не выгонит за дверь… кто таковы, откуда взялись? Да Гилфингу то ведомо… Накормили их, конечно, пропасть не дали. Хоть и не правильной веры людишки, а все – душа живая. Выделили им жратвы, разумеется, из одежки чего попроще… А расспрашивать их – зачем? да и лопочут они непонятное, кому охота вникать?
Ингви в очередной раз убедился, как нелюбопытны люди Мира. Ведь удивительнейшее событие – объявились невиданные
