гражданские лица (в июне на строительстве оборонительных рубежей работало – в основном при помощи лопат и кирок – 300 тысяч колхозников, служащих, домохозяек только из Курской области) создали 6 непрерывных полос обороны протяженностью в сотни километров каждая и общей глубиной 250–300 километров. Каждый километр был насыщен окопами, траншеями, ходами сообщений, укрытиями, огневыми позициями. Средняя плотность минирования была доведена до 7 тысяч противотанковых и противопехотных мин на километр, на каждом километре стояло в среднем 41 орудие, не считая полевой и зенитной артиллерии и врытых в землю танков. Причем все это делалось скрытно, тщательно замаскировывалось. За считанные недели удалось сделать то, что не было сделано на новой западной границе почти за два года – со дня освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии и до дня нападения Гитлера на СССР, в местности, где было много дорог, рек и лесов, когда нужно было укрепить всего-навсего 570 километров границ.
Согласно мемуарам Анастаса Ивановича Микояна, ещё 27 марта 1943 года ему было в общих деталях сообщено Сталиным о немецких планах. 8 апреля Г.К. Жуков, опираясь на данные разведывательных органов фронтов курского направления, весьма точно предсказал силу и направление немецких ударов по Курской дуге: «Считаю, что главные наступательные операции противник развернёт против этих трех фронтов, с тем чтобы, разгромив наши войска на этом направлении, получить свободу манёвра для обхода Москвы по кратчайшему направлению».
12 апреля на стол вождя лёг переведённый с немецкого точный текст директивы № 6 «О плане операции «Цитадель» немецкого Верховного командования, завизированный всеми службами вермахта, но ещё не подписанный Гитлером (он подписал его только через три дня). Эти данные были получены разведчиком, настоящее имя которого остается неизвестным, однако предполагается, что он являлся сотрудником Верховного командования вермахта (или, возможно, был личным фотографом Гитлера).
Как вспоминал позднее «маэстро спецопераций» П.А. Судоплатов, информацию о предстоящем немецком наступлении подтвердил и советский разведчик Николай Иванович Кузнецов, который под видом старшего лейтенанта вермахта записался на прием к гауляйтеру Эриху Коху, главе администрации Польши и Галиции. Кузнецов должен был ликвидировать фашистского наместника, а поводом для записи на прием была версия о получении разрешения на якобы предстоящую женитьбу немецкого офицера на фольксдойче. В разговоре Кох порекомендовал Кузнецову как можно скорее возвращаться в свою часть, потому что возле Курска должно начаться в ближайшее время крупное наступление. Кузнецов принял решение не убивать Коха, чтобы иметь возможность незамедлительно вернуться в отряд и передать срочную радиограмму в Москву. По заданию Ставки информацию о подготовке немцами стратегической наступательной операции была перепроверена и подтверждена посланными в оккупированный Орел разведчиками Алексахиным и Воробьевым.
Но точного часа начала операции «Цитадель» нашему
