и институциональная школа в США), была вытеснена и почти исчезла. Для Рикардовой экономической науки характерен приоритет формы над реальностью. Стандартная экономическая наука – это крайняя степень абстракции экономического сценария, подобно тому как шахматная партия – это крайняя степень абстракции сценария военных действий. Но так же как конфликт в Ираке нельзя разрешить, пользуясь правилами игры в шахматы, проблема бедности в мире неподвластна экономической науке, в которой не хватает ключевых переменных на уровне фактов[47].
В традиции Другого канона знание на макроуровне достигается только через подробное фактическое знание о том, что происходит на микроуровне. Для этого экономистам постоянно приходится перемещаться между микро- и макроуровнями, между высоким и низким уровнем абстракции. Это стратегия противоположна той, которую описывает Виктор Норман; главное в ней – это релевантность, а форма важна только настолько, насколько она отражает актуальные факты. Экономическая наука Другого канона располагает широким инструментарием и пользуется всеми инструментами, которые способны отразить актуальную реальность. В стандартной же экономической науке математическая точность значит больше, чем собственно объект анализа, экономика. Как не раз отмечалось, инструментарий и система стимулов работают в стандартной экономической науке таким образом, что большинство экономистов предпочитают быть точно неправыми, а не примерно правыми. Математическая тщательность оказалась не приемлемой для качественного анализа.
Абстрактная стандартная наука в той форме, в какой она применяется сегодня к бедным странам, исходит из того, что в мире нет разнообразия, трения, конфликтов и компромиссов. Предполагается, что в этом мире знание бесплатно и снисходит на всех людей одновременно, как манна небесная (понятие «совершенная информация»). Если бы эта книга была написана только для экономистов, можно было обсудить предпосылки традиционной экономической науки, предпосылки, обязанные своим появлением тем, что их защитники решили моделировать общество на основании физики 1880-х годов. Однако мы коснемся специфических предпосылок кратко, только для того чтобы выделить главную – предпосылку о равенстве. Смело отказавшись от любых различий – между людьми, между видами экономической деятельности[48], между странами, экономическая наука сделала свой выбор. Этим выбором стала простота, а релевантность была принесена ей в жертву. Экономическая наука утратила манеру упорядочивать мир при помощи категорий и систем, которой пользовалась во времена Просвещения, когда зарождались современные науки. При этом получилось, что она перестала видеть и качественную разницу между «предприятием» по чистке ботинок, основанным 12-летним подростком в Лиме, и компанией «Microsoft». Одновременно объяснение того, почему Билл Гейтс и его страна богаче, чем чистильщик ботинок и его страна, тоже было утеряно. Оба эти предприятия сравнялись под общим названием «репрезентативное
Можно утверждать, что убывающая отдача – единственный элемент стандартной экономической теории, основанный на факте реальной жизни. Далее мы увидим, однако, как невнимание к этому фундаментальному механизму привело к экономической катастрофе в Монголии.
Стандартная экономическая наука различает виды экономической деятельности в том смысле, что они могут быть более или менее капиталозатратными. Если бы эта мысль прозвучала в теории международной торговли, можно было бы показать, как страны, специализирующиеся на экономической деятельности, потребляющей меньше капитала, окажутся беднее остальных стран (исходя из того, что капитал – это основной источник роста). Однако это невозможно, поскольку теория международной торговли основана на трудовой теории ценности и не учитывает капитальных инвестиций. Такое жонглирование разными наборами предпосылок в разных частях теории – главная черта стандартной экономической науки. То, что выдается за связную теорию, на деле является сборной солянкой из разрозненных подходов.
