ты – садистка!
– Пардон, но мне как-то не приглянулось играть маляра, в то время как она будет играть – меня… Меня – она! А я – маляра!
Он, уже не слушая, кричит:
– Если хочешь знать… тебя держали в театре из-за меня! Я унижался! Я кланялся, и они тебя терпели! Не из-за твоего великого таланта, на твой талант они плевали!
– Охотно верю, на талант они плевали. Ха-ха-ха!
– Но ты умудрилась упиться на гастролях и упасть на клумбу перед гостиницей. Нет, единственное, что я хочу, – это забыть тебя, понятно?
– Ох, милый, забыть – это такая роскошь…
– Я хочу забыть, что я имел к тебе хоть какое-то отношение. Я хочу забрать кроссовки.
– И тренировочные брюки.
– И забыть, забыть – все, как страшный сон. У меня другая жизнь, другая семья…
Сокрушенно:
– Да. И не одна…
– И не одна! У меня семьи, жены, тещи, дети! И все просят! И всем нужно! И я снимаюсь, звучу по радио, теперь уже пишу пьесы. И все мало! И все твердят, что я жадный. А я усталый! Вчера у меня поломалась машина… и я ловил такси на Арбатской площади… под огромным своим лицом на кинотеатре «Художественный»… Я бегал под собой потный, маленький… И думал: какое я имею к нему отношение? У него улыбка размером с автомобиль. Зуб больше, чем весь я. И никаких проблем! А я должен бежать, догонять, добывать и, главное, – вовремя за вас всех отвечать! Всё! Снимаю с себя ответственность хотя бы за тебя! После всего этого жуткого представления…
– Давай тебя жалеть! Я всегда хорошо умела жалеть.
– Сплошная паранойя! Играть пьесу в третьем часу ночи. Ей втемяшилось. Послушай, ты взрослая баба! Тебе уже…
– Пожалуйста, не говори, сколько мне лет. Пощади, родной…
– Ты сидишь в этой страшной квартире – одна… И все время что-то выдумываешь. И про грибы… какие-то! Ну хорошо, тебе втемяшилось играть! Ради Бога! Давай! Всю пьесу будешь играть?
– Всю не успеем. Фортинбрас скоро проснется… Давай сразу к развязке – где убийство.
– Я в двадцатый раз повторяю: какое убийство?! Где там убийство?!
Она будто не слышит:
– Значит, четыре последние сценки… Думаю, уложимся. Ха-ха-ха!
– Начинай! Начинай!
– Ха-ха-ха! Смешно… Так волнуюсь играть… Впрочем, это со мной всегда. Я в театре всегда умирала от страха. Сижу за гримировальным столиком, накладываю от ужаса тонну грима и говорю себе в зеркало: «Нина, ты красивая женщина. А красивая женщина может позволить себе все! Вперед!» Шла и играла! И как играла!
Он. Начинай!
Она ставит на стол вермут, пододвигает кресло.
– Что это ты делаешь?..
– Выставляю на стол твой вермут… И мои грибочки. Чтобы как-то обозначить первую сценку в ресторане. Пить твой вермут не буду, не бойся. Как и ты, уверена, не тронешь больше мои грибочки! Ха-ха-ха! Итак, в тот день он увидел ее во всеоружии ее тогдашней губительной красоты…
– Ты это уже говорила.
