большим удовольствием привезет меня сюда. В поисках моркови несносная Юния сунула морду в карман девочки.
– Можешь передать это доктору? Хочу, чтобы он приехал к Вилли. Там двенадцать семян «Кровавого мясника». Они достались мне от бабушки, – попросила Ангелина и вместо заветной моркови достала крошечный сверток, который сунула в руку, сжав мои пальцы вокруг него.
Не уверена, что доктор согласится на кукурузу. Его визит обойдется минимум в четыре доллара, поскольку он живет в трех часах езды на лошади или муле.
– У него все сильнее болит нога, и ногти стали синеть. Я не хочу его хоронить, особенно сейчас, с ребенком, – добавила она.
– Ребенок?
– Да, уже этим летом.
– Так скоро? – я окинула взглядом ее тощее тело, упругие скулы и бледные глаза, под которыми залегли голубоватые тени, и задумалась, как она вообще способна переносить все тяготы беременности. Наша прожорливая страна высосала из Ангелины все соки.
С таким мягким характером, тонкими чертами лица в форме сердца и длинными светло-желтыми волосами ей лучше бы жить в больших комфортных городах, о которых пишут в книжках. Но при этом, несмотря на внешний вид, я знала, что она работала не меньше двух упитанных местных баб и переносила нагрузки не хуже ломовой лошади. И тем не менее, я переживала, вдруг на рождение ребенка Ангелине не хватит сил, которые отнимет у нее жизнь в этих старых горах.
– Все случится 18 июля. Я считала, – сказала она.
– Это… хм… – все возможные слова поддержки иссохли у меня на языке. – Я отвезу семена.
– Я уже определилась с именем. Хочешь узнать? – спросила Ангелина, взяв в руки палку.
От удивления и любопытства я еле выдавила из себя «да».
Она села на корточки и принялась аккуратно выводить на грязи имя ребенка, проговаривая каждую букву и звук. Затем встала и ткнула палкой в получившуюся надпись: «ХАНИ».
– Я заварила себе чай и обо всем узнала от листьев. Они нагадали мне девочку. Хочу, чтобы она была такой же милой, как это имя, – рассказывала Ангелина, поглаживая крошечный живот.
– Хани. Красивое имя, – отреагировала я, вспомнив о милом характере Ангелины.
– Но Вилли не нравится. Он говорит, что это имя носят цветные люди, – она отряхнула запылившиеся юбки и уставилась на горизонт, будто считая закаты, оставшиеся до рождения дочери. Ее лицо сковала усталость и разочарование. – Вилли обещал сводить меня этим летом на музыкальный фестиваль, послушать скрипачей. Теперь о танцах можно позабыть.
Встряхнув юбки, Ангелина положила одну костлявую руку на живот, а другой, сжав в кулак, протерла глаза.
– Такая вот я. Обрюхаченная почти в шестнадцать лет девчушка, которая вот-вот помрет, сидя на одних семенах. И при этом она ни разу по-настоящему не танцевала джигу.
– Тебе не нужен фестиваль или роскошная скрипка. Танцы бесплатны как дождь. Просто начни, – успокаивала
