и любопытно смотря в лицо ему темными расширенными глазами. Потом засмеялась и спросила:
– А правда, вы, барчук, с бабами не живете? Как дьячок какой?
– А ты почем знаешь, что не живут? – спросил староста.
– Да уж знаю, – сказала Аленка. – Слышала. Нет, они не можут. У них в Москве есть, – вдруг заиграв глазами, сказала она.
– Подходящих для них нету, вот и не живут, – ответил староста. – Много ты понимаешь в их деле!
– Как нету? – сказала Аленка, смеясь. – Сколько баб, девок! Вон Анютка, – чего лучше? Анютк, поди сюда, дело есть! – крикнула она звонко.
Анютка, широкая и мягкая в спине, короткорукая, обернулась – лицо у нее было миловидное, улыбка добрая и приятная, – что-то крикнула в ответ певучим голосом и заработала еще пуще.
– Говорят тебе, поди! – еще звончей повторила Аленка.
– Нечего мне ходить, не заучена я этим делам, – пропела Анютка радостно.
– Нам Анютка не нужна, нам надо почище, поблагороднее, – наставительно сказал староста. – Мы сами знаем, кого нам надо.
И очень выразительно посмотрел на Аленку. Она слегка смутилась, чуть-чуть покраснела.
– Нет, нет, нет, – ответила она, скрывая смущение улыбкой, – лучше Анютки не найдете. А не хочете Анютку, – Настьку, она тоже чисто ходит, в городе жила…
– Ну будет, молчи, – неожиданно грубо сказал староста. – Занимайся своим делом, побрехала – и будет. Меня и так барыня ругают, говорят, они у тебя только охальничают…
Аленка вскочила и – опять с необыкновенной легкостью – взялась за вилы. Но работник, сваливший в это время последнюю телегу навоза, крикнул: «Завтракать!» – и, задергав вожжами, бойко загремел вниз по аллее пустым тележным ящиком.
– Завтракать, завтракать! – на разные голоса закричали и девки, бросая лопаты и вилы, перескакивая через вал, соскакивая с него, мелькая голыми ногами и разноцветными чулками и сбегаясь под ельник к своим узелкам.
Староста покосился на Митю, подмигнул ему, желая сказать, что дело идет, и, приподнимаясь, начальственно согласился:
– Ну, завтракать так завтракать…
У родника. Мещерский А. И.
Девки, пестрея под темной стеной елок, весело и как попало расселись на траве, стали развязывать узелки, вынимать лепешки и рас кладывать их на подолы между прямо лежащих ног, стали жевать, запивая из бутылок кто молоком, кто квасом и продолжая громко и беспорядочно говорить, хохоча каждому слову и поминутно взглядывая на Митю любопытными и вызывающими глазами. Аленка, наклонясь к Анютке, что-то сказала ей на ухо. Анютка, не сдержав очаровательной улыбки, с силой оттолкнула ее (Аленка, давясь смехом, повалилась головой к себе на колени) и с притворным возмущением крикнула на весь ельник своим певучим голосом:
– Дура! Чего гогочешь без дела? Какая радость?
– Пойдемте
