си и Саванна – источники бесконечной радости в моей жизни. Я люблю вас.
Джейми Рааб, мой редактор в «Гранд-Сентрал паблишерз», неизменно заслуживает моей благодарности, не только за блестящее редактирование, но и за доброту, которую она всегда мне выказывает. Спасибо.
Дениз Динови, продюсер «Послания в бутылке», «Спеши любить», «Ночей в Роданте» и «Счастливчика», не только гений, но и один из самых дружелюбных людей, которых я знаю. Благодарю за все.
Дэвид Янг, руководитель «Хачетт бук груп», заслужил мои уважение и благодарность за те годы, что мы работаем вместе. Спасибо, Дэвид.
Дженнифер Романелло и Эдна Фарли, мои издатели, не только хорошие друзья, но и прекрасные люди. Благодарю за все.
Харви-Джейн Кауэл и Сона Вогел, как обычно, заслужили мою благодарность хотя бы лишь потому, что я всегда задерживаю свои рукописи, что сильно затрудняет их работу.
Хауи Сандерс и Кейя Хайятьян, мои непревзойденные литературные агенты! Спасибо за все, приятели.
Скотт Шуимер, мой поверенный, – самый лучший в своем деле. Спасибо, Скотт!
И мое спасибо Марти Боуэну, продюсеру «Дорогого Джона», а также Линн Харрис и Марку Джонсону.
Аманда Кардинале, Эбби Кунс, Эмили Суит и Шэрон Крассней также заслуживают моей благодарности. Я ценю все, что вы делаете.
Семья Сайрус заслуживает моей благодарности не только за то, что приняла меня в своем доме, но и за все, что сделала для фильма. И моя особая благодарность – Майли, выбравшему имя для Ронни. Едва услышав его, я понял: это идеальный вариант.
И наконец, благодарность Джейсону Риду, Дженнифер Джибгот и Адаму Шанкману за их работу над киноверсией «Последней песни».
Пролог
Ронни
Глядя в окно спальни, Ронни гадала, успел уже пастор Харрис прийти в церковь или нет. Скорее всего пришел. И, наблюдая, как волны разбиваются о берег, она задавалась вопросом: сумеет ли он по-прежнему любоваться игрой света, струившегося в витражах над его головой? Возможно, нет: витражи были установлены более месяца назад, а пастор слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающих. Все же она надеялась, что кто-то из новых прихожан забредет сегодня в церковь и испытает то же ощущение чуда, которое посетило ее, когда она впервые увидела свет, наполняющий церковь, в тот холодный ноябрьский день. И еще она надеялась, что посетитель найдет время подумать о том, откуда взялись витражи, и восхититься их красотой.
Она не спала уже около часа, но еще не была готова встретить новый день. Каникулы в этом году ощущаются как-то иначе. Вчера она повела младшего брата Джону на прогулку по берегу. На верандах домов, мимо которых они проходили, то тут, то там виднелись рождественские ели. В это время года здесь оставалось совсем мало людей, но Джону не интересовали ни волны, ни чайки, забавлявшие его всего несколько минут назад. Он хотел одного: бежать в мастерскую, – и Ронни отвела его туда, хотя он провел там всего несколько минут, прежде чем без единого слова уйти.
На тумбочке, рядом с кроватью, лежала стопка фотографий в рамках, которые она утром забрала из ниши маленького пляжного домика. Ронни в тишине рассматривала их, пока не услышала стук. Ма просунула голову в дверь.
– Завтракать будешь? Я нашла в буфете овсяные хлопья.
– Я не голодна, ма.
– Нужно хоть что-то съесть, милая.
Ронни продолжала смотреть на груду фотографий отсутствующим взглядом.
– Я была не права, ма. И теперь не знаю, что делать.
– Это ты об отце?
– Обо всем.
– Хочешь поговорить?
Не дождавшись ответа, мать подошла и села рядом.
– Иногда совсем неплохо выговориться. Сразу легче становится. Последние дни от тебя слова не дождешься.
Волна воспоминаний нахлынула на Ронни: пожар и восстановление церкви, витражи, песня, которую она наконец закончила.
Ронни думала о Блейзе, Скотте и Маркусе. И об Уилле, конечно. Ей всего восемнадцать, но позади осталось лето, когда ее предали. Когда арестовали. То лето, когда она влюбилась. Все случилось совсем недавно, и все же иногда она чувствовала, что тогда была иным человеком.
– Как насчет Джоны? – вздохнула она.
– Его нет. Брайан повел его в обувной. Он настоящий щенок, у которого ноги растут быстрее всех остальных частей тела.
Ронни улыбнулась, но улыбка померкла так же быстро, как появилась. Ма молча собрала ее волосы и скрутила в конский хвостик на затылке. Она делала это с тех пор, когда дочь была совсем маленькой. И как ни странно, Ронни и сейчас это успокаивало.
