И не могла позволить себе веселиться.
Шестерки
На костях выпали две шестерки.
В Союзе этот счет называли солнечным, в честь солнца на флаге. В Баоле – дважды победным, потому что дом платил за него вдвойне. В Гуркхуле – «пророком» или «императором», в зависимости от того, кому принадлежала верность выигравшего. В Тхонде – «золотая дюжина». На Тысяче островов – «двенадцать ветров». В Схроне – «тюремщиком», потому что тюремщик всегда выигрывает. И во всем Земном круге люди этому счету радовались, лишь для Балагура он был ничем не лучше всякого другого. Не принес ему никакого выигрыша. И Балагур снова принялся разглядывать великий мост Пуранти и проходивших по нему людей.
Утратили лица за века и превратились в выщербленные каменные болванки головы статуй на высоких постаментах, истерлась мостовая и растрескались парапеты, но шесть изящных арок все так же гордо парили над мостом, смеясь над головокружительным расстоянием до тверди. Массивные каменные опоры, на которых они покоились, высотою шесть раз по шесть шагов, все так же противостояли разрушительной силе речных вод. Императорскому мосту было уже более шестисот лет, но он по-прежнему оставался единственным путем через глубокое ущелье Пуры в это время года. Единственным путем по суше в Осприю.
И по нему маршировало сейчас войско великого герцога Рогонта. Хорошим строем – по шесть человек в ряд. Равномерное буханье солдатских сапог походило на мощное сердцебиение, сопровождавшееся звоном и клацаньем оружия и брони, командами офицеров, неумолчным бормотанием собравшейся поглазеть толпы и рокотом реки в глубинах ущелья. Рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком. Движущийся лес копий, блеск металла. Запыленные, грязные, решительные лица. Болтающиеся тряпками в неподвижном воздухе флаги. Некоторое время назад прошел шестисотый ряд. Мост миновало почти четыре тысячи человек, и должно было пройти еще по меньшей мере столько же. Шестерка за шестеркой.
– Хороший строй. Для отступления, – послышался голос Трясучки, сорванный в Виссерине до хриплого шепота.
Витари фыркнула.
– Если Рогонт что и умеет, так это отступать. Натренировался.
– Но оцените иронию, – вмешался Морвир, поглядывая на проходивших мимо солдат с легким презрением. – Сегодняшние гордые легионы маршируют по остаткам вчерашней павшей империи. Вот оно, военное великолепие. Высокомерие во плоти.
– Какая глубина мысли! – Монца скривила рот. – Воистину, путешествовать с великим Морвиром означает наслаждаться и просвещаться одновременно.
– Я отравитель и философ в одном флаконе. Но не беспокойтесь, прошу вас, вознаграждение увеличивать не придется. Вы платите за мои глубокие рассуждения, травлю я бесплатно.
– Нет конца нашему везению? – вздохнула Монца.
– Есть ли у него начало? – буркнула Витари.
Все, кроме Балагура, пребывали в большем раздражении, чем обычно. Число их сократилось до шести. Меркатто, прятавшаяся под капюшоном, из-под которого видны
