слезы. Дурацкие сосиски. Она ненавидела готовку. А сейчас, ко всему прочему, в глубине души закипала ненависть к Ровене.
Пруденс разрыдалась. Она даже не услышала, как открылась дверь, пока та с грохотом не захлопнулась.
– Надеюсь, ты горюешь не из-за моего ужина.
Эндрю поставил на стол судки, в которых обычно носил на работу обед, и прижал жену к себе.
Она положила голову ему на грудь и сглотнула слезы:
– Я такая неумеха. Ничего у меня не получается. – Она обвела рукой квартиру, но Эндрю понял и без слов.
– Но ведь тебя никто не учил этому. Домашние дела тебе в новинку, как мне работа в порту и жизнь в большом городе. Прояви капельку терпения, любовь моя.
Пруденс всхлипнула; слезы понемногу успокаивались и вскоре прекратились совсем. Она запрокинула голову и посмотрела в карие глаза мужа. Даже усталость не могла скрыть сияющую в них любовь, и никаких следов досады из-за испорченного ужина.
– Мне просто хочется справляться с домашними делами лучше, ради тебя.
– А мне хочется иметь достаточно денег и нанять служанку, чтобы она помогала тебе с черной работой. Но у меня их нет, так какой смысл нам сокрушаться о несбыточном?
Его голос был настолько нежен, что глаза Пруденс снова наполнились слезами.
Эндрю легонько встряхнул жену, умоляя прекратить потоп. Она рассмеялась и вытерла щеки:
– Но что делать с ужином?
– Все равно сейчас слишком жарко для готовки, – пожал плечами Эндрю. – Давай спустимся в паб за пивом и пирогом с почками. Пусть для разнообразия у плиты сегодня потеет кто-то другой.
Улыбнувшись сквозь слезы, Пруденс поцеловала мужа и побежала приводить себя в порядок. На пути в спальню она подхватила письмо от Виктории и бросила в печь, приказав себе никогда больше не вспоминать об этой свадьбе за много миль от Лондона. Она любит своего мужа, и неважно, что жизнь приняла несколько иной оборот, чем рисовалось в мечтах. Себастьян и Ровена остались в прошлом, и незачем постоянно возвращаться к нему.
Глава третья
По узкому коридору Виктория прошла за Элинор в просторную гостиную. Они осматривали первую из выбранных сиделкой квартир. В центре комнаты девушка остановилась и повернулась вокруг себя, внимательно оглядывая обстановку. Гостиная – одно из самых важных мест в доме, ведь именно в ней протекает бо́льшая часть дня.
Деревянный пол нуждался в ремонте, но можно закрыть потертые места ковриками. Струящийся сквозь узкие высокие окна свет подчеркивал осыпающуюся со стен штукатурку и перегоревшие лампочки.
Сердце Виктории сжалось от тоски, но она решительно выпалила: «Берем!» – раньше, чем Элинор успела показать остальные комнаты.
– Ты же не видела еще другие квартиры, – засмеялась сиделка.
Но девушка ее не слушала.
Мистер Барри, стряпчий ее покойного отца, недовольно шмыгнул носом:
– Мне
