встречи ждут многие люди, которые совершенно не виноваты, что и они стали жертвой синдрома Квазимодо. Я так понимаю, что неправедные приказы вызывают это заболевание. Дать какой-то определенный совет тоже не могу, сам теряюсь в загадках, но очевидно, и это невозможно отрицать, что синдром поражает тех, кто, мягко говоря, не слишком любезен со мной. Недавно я детям на уроке рассказывал притчу про крошку енота, который ужасно боялся того ужасного, кто живет в озере. Мама посоветовала крошке еноту улыбнуться тому ужасному, кто живет в озере. Кое-как крошка енот заставил себя улыбнуться тому ужасному, и тот ужасный в ответ улыбнулся ему. Может, и в нашей ситуации прибегнуть к тому же рецепту. Дать суду возможность судить рэкетиров по закону, а не по телефонному звонку. Посмотрите, что станет с Квазимодами после вынесения им приговора. Ведь по сути – Квазимодо это человек доброй души, но с уродливой внешностью. Просто синдром Квазимодо исправляет несоответствие красивой внешности и злой души.
– Что-то не понял, Алексей Алексеевич, – переспросил меня подполковник, – повторите еще раз последний тезис.
– Как я понимаю, – сказал я, – синдром поражает людей с красивой внешностью и злой душой. Злой душе должна соответствовать некрасивая внешность. Как они очистят свою душу, так они и могут вылечиться. Но это только мое предположение. Пусть для начала в церковь сходят, грехи свои замолят. Нет, церковь тут не поможет. Вон сколько церквей отгрохали, губернатор на каждый престольный праздник вместе со своими приближенными со свечками стоит, лоб свой крестит, а щека-то все равно дергается. Пусть не побрезгуют со мной связаться да свои прегрешения вежливым словом и очистить. Но еще раз повторяю, что это только мои предположения.
– Спасибо, Алексей Алексеевич, – сказал подполковник, – вроде бы все логично, да только кто мне поверит на слово…
Я открыл рот для того, чтобы спросить о том, почему он сразу не предупредил о том, что будет производиться запись беседы, но подполковник, прижав руки к груди, мне даже слова сказать не дал:
– Алексей Алексеевич, не серчайте на меня, я человек подневольный, неужели я не знаю требования уголовно-процессуального кодекса? Да и вы не задержанный, и не подследственный, а просто гражданин, которого пригласили только для выяснения некоторых деталей, которые непонятны нам. В качестве эксперта, так сказать. Все-таки, это моя вина в том, что я не сказал вам о звукозаписи. Нужно было сразу сказать. Вы человек разумный и правильно бы поняли.
– Не беспокойтесь, Павел Иванович, – сказал я, – я на вас зла не держу. Пусть будет записано. Между нами, концовку записи с нашим разговором отрежьте. Ни к чему гусей дразнить.
– Все сделаю, Алексей Алексеевич, – заговорщически шепнул подполковник, пожал мне руку и проводил до дверей кабинета.
Глава 17
Я шел в гостиницу и думал о том, что весь комплекс мер в отношении меня еще и не начинался.
