парень знает, что такое чувство долга, – ответил капрал Шноббс, после чего извлек из-за уха короткий сигарный окурок и чиркнул спичкой по подошве башмака.
– Не беспокойтесь, девушка, – сказал Колон. – Он…
– Младший констебль, – перебила Ангва.
– Что?
– Младший констебль, – повторила она, – а не девушка. Моркоу сказал, что, пока я на службе, у меня такие же половые признаки, как у вас.
Шнобби отчаянно закашлялся, а сержант Колон очень быстро проговорил:
– Я хотел сказать, младший констебль, что у юного Моркоу имеется огромная кризма.
– Кризма?
– Ага. Невероятных размеров!
Тряска прекратилась. Теперь Пухлик был по-настоящему раздражен. Очень-очень раздражен.
Послышался какой-то шорох, и край мешковины отодвинулся. На Пухлика уставился еще один дракон мужского пола.
И он тоже выглядел раздраженным.
Пухлик отреагировал единственным известным ему способом.
Моркоу встал посреди улицы, скрестив руки на груди, и стал наблюдать одновременно за двумя приближавшимися шествиями, пока два новобранца пытались укрыться за его широкой спиной.
Колон считал Моркоу простым, как три цента. Моркоу часто поражал людей своей простотой. Собственно, таковым он и был.
Но люди часто ошибаются, считая простоту синонимом глупости.
Моркоу не был глупым. Он был прямым, добродушным, честным и откровенным со всеми. Впрочем, в Анк-Морпорке такое сочетание качеств вполне себе считалось глупостью, ибо снижало коэффициент выживаемости до уровня «медуза в доменной печи». Но в случае с Моркоу вступали в силу два дополнительных фактора: во-первых, хорошо поставленный удар, к которому даже тролли относились с большим уважением, а во-вторых, он был неподдельно, почти сверхъестественно обаятелен. Он отлично ладил с людьми, даже если их арестовывал. А еще он обладал исключительной памятью на имена.
Бо́льшую часть своей юной жизни он провел в маленькой гномьей колонии, где знать особо некого. Но потом он очутился в огромном городе, и там его талант раскрылся в полную силу. И что характерно – раскрывался до сих пор.
Моркоу весело помахал рукой приближавшимся гномам.
– Доброе утро, господин Бедролом! Доброе утро, господин Рукисила!
Затем он повернулся к троллям и помахал их предводителю. Раздался приглушенный хлопок взорвавшегося фейерверка.
– Доброе утро, господин Боксит!
Затем он сложил руки рупором и зычно проревел:
– Если бы вы все остановились и послушали меня…
Оба шествия действительно остановились – не без некоторого колебания и напирания задних рядов на передние. Впрочем, выбор был невелик: или стоять на месте, или наступать на Моркоу.
Если у Моркоу и были некоторые недостатки, то один из них заключался в том, что он редко обращал внимание на мелкие детали, если голова была занята крупными
