после этого он не заслужил хоть немного благодарности?
– Мы не можем оставить его там, – начал Виктор.
– Да, да! – перебил Кларк. – Слушайте меченого! Будто он бросит своего паразита, как же! Они все заодно!
Виктор почувствовал, что начал закипать. Этот горлодер теперь перешел на личности. А такого Виктор стерпеть никак не мог.
– В таком случае, – сердито сказал он, сам не замечая, как сжимает кулаки, – я иду к мэру. И пусть он решает, нарушать свое же слово или нет.
– Да? А кто поручится за нашу безопасность потом? – не унимался румяный.
– Кларк, ты придурок, – устало сказал Ингвар.
– А ты слюнтяй! – огрызнулся Кларк. – Хватит уже ныть по своему дорогому братику!
– Заткнись! – Ингвар вскочил, побелев как полотно.
Его кулаки сжались до того, что побелели костяшки. Казалось, он вот-вот бросится на обидчика, но зычный рев главнокомандующего пресек зарождающуюся ссору.
– Отставить! – рявкнул он. – Сию минуту, или отправитесь на гауптвахту! Оба!
Кларк, криво усмехаясь, привалился к стене плечом. Ингвар все еще стоял со сжатыми кулаками, но попытки к драке не предпринимал.
– Профессор прав. Приказ был доставить обоих обратно в целости и сохранности, – продолжил полковник. – А уж потом мэр разберется, что делать. У кого еще есть возражения?
Солдаты молчали. Главнокомандующий удовлетворенно кивнул.
– Отлично. Ты и ты, – он указал на Кларка и Ингвара, – за носилками. Остальным приступить к зачистке.
Кларк закатил глаза, но перечить командованию не посмел.
– Позвольте, я помогу, – поспешно сказал Виктор.
– Конечно, – сдержанно ответил полковник и поджал губы.
Снегопад усиливался. Теперь снег покрывал тело Яна сплошным пуховым покрывалом. В сугробе утонула часть лица, изуродованная траурной повязкой, слипшиеся от крови волосы, сейчас подернутые инеем, приобрели какую-то чистую, торжественную белизну.
«Будто коконы в далеких ульях Дара».
Виктор вдруг подумал, что Ян гораздо моложе, чем ему показалось вначале. Теперь он не дал бы ему больше тридцати.
Солдаты приблизилась к поверженному васпе осторожными рывками, преодолевая отвращение. Словно с каждой минутой ожидая, что он поднимется, схватит их за руки или полоснет стеком. Они останавливались всякий раз, как только тело Яна сводили судороги. Но боялись напрасно. Ян так и не открыл единственного глаза, и почти не шевелился, только дрожь сотрясала его тело. Посеревшие губы были полуоткрыты и стянуты корочкой. Грудь под мундиром тяжело вздымалась, дыхание было хриплым, учащенным. Осмелев, Виктор дотронулся пальцами до бледного лба – будто коснулся раскаленного железа.
– У него жар, – удивленно прокомментировал ученый.
– Тогда его нужно срочно доставить в медицинский
