над островом Свободы начал разгораться рассвет. В этих широтах день приходит стремительно: звезды поблекли и исчезли, над окоемом приподнялся краешек солнечного диска, и небо приняло цвет сияющей, незамутненной облаками бирюзы. Голубизна вверху, зелень внизу… Невысокие холмы, кроны деревьев, рощи, поля, бурная речка… Моря я не видел, море лежало в сорока километрах к югу и в восьмидесяти к северу от нашего курса. Впрочем, на востоке и западе тоже было море. Остров все-таки! Куда ни сунься – везде соленая вода.
– Подлетаем к Куманаягусу, – сказал Алехандро Кортес.
С высоты городок выглядел россыпью белых кубиков на речном берегу. Его окружали плантации сахарного тростника с уже заметными всходами, и в этом обширном зеленом пространстве торчали кое-где крыши больших сараев. Несмотря на ранний час, тут и там суетились крохотные человеческие фигурки, а над трубами домов вились дымки. К северу от города местность повышалась, и на горизонте маячили одетые зеленью горы.
Вертолет пошел на посадку, машину тряхнуло, и веки Анны приподнялись. Я люблю смотреть, как она просыпается – губы словно шлют воздушный поцелуй, а зрачки похожи на яркие золотистые агаты. Убедившись, что Кортес на нас не смотрит, я поцеловал ее за ушком и шепнул:
– Прилетели, ласточка.
Гул мотора смолк, откинулся люк, и гвардейцы стали выбираться из кабины. Анна зевнула и потянулась.
– Мы уже в Гаване, дорогой?
– Мы на Кубе, – дипломатично ответил я. – Может быть, слезешь с моих коленей? Ты их отсидела.
Анна приподнялась, осмотрела кабину и заметила:
– Ты уверен, что все в порядке? Мы как будто на другом самолете летели и совсем с другими людьми.
Гвардейцы принялись разгружать вертолет, потащили мешки и длинные ящики с грохочущим в них железом. Капитан Мигель Арруба распоряжался, полковник Алехандро Кортес, тоже покинувший кабину, махал кому-то руками – должно быть, водителям джипов, правившим к месту посадки. Аэродром был невелик; с одной стороны за ним начинался город, а с другой лежал пустырь, заросший кактусами – листья лопатой и все в колючках.
– Ты проспала пересадку, – сказал я Анне. – Пойдем. Нас ждут.
Я выбрался наружу и помог спуститься моей ласточке.
– А где Гавана? – спросила она, озираясь. – Где пляжи и отели? Где музеи и дворцы? Где пальмы, наконец?
– Пальм нет, зато есть кактусы. – Я махнул в сторону пустыря. – Устроит?
Едва мы оказались на земле, как работа замерла: все двенадцать гвардейцев и пять водителей подъехавших джипов стояли и с раскрытыми ртами – только слюна не капает! – и пялились на Анну. Капитан прикрикнул на своих подчиненных, потом Арруба и Кортес направились к нам и заслонили мою супругу от нескромных взоров.
– Позвольте представить синьору Анну Дойч, – сказал я. – Кстати, она говорит на испанском.
– Это хорошо, просто отлично, – заметил Кортес и подкрутил свои роскошные усы.
И сразу застрекотали
