кусков из той же ткани, расположенных справа и слева, видимо, что-то должен означать, а отделка из невиданно яркого металла, но не серебра. Похоже на сталь, которую начистили до состояния зеркала, и смогли так оставить или покрыли абсолютно прозрачным лаком. Застежки такой князь вообще не знал, как будто полоса того же металла со странной очень мелкой насечкой, по которой эта одежда раскрывалась от горла. Штаны тоже не простые, ткань по виду тонкая, но крепкая, и тоже прошита таким же изумительно ровным швом, причем прошита хитро, особенно на коленях. Но особенно князь удивился обуви. Похоже на фряжские башмаки со шнурками. Материал – то ли толстая ткань, то ли крашеная кожа, нескольких видов, сшито вроде бы кусками, но в целом смотрится очень богато. И они разные! Правый и левый отличаются! А подошвы такой князь не видел вообще, как из цельного куска кожи пальца в три толщиной, с какими-то вырезами и насечками.
Пока длилось это взаимное рассматривание, мозг Николая Федоровича потащил из глубин остатки образования, исторические фильмы и романы, а также обрывки прочей услышанной или прочитанной им информации, которая могла помочь в данном случае.
–Погодите вы – еще раз сказал Седов – Мехмед-Гирей это татарский хан?… Ну, крымско-татарский? А Василий Московский эээ третий это собиратель земель, что ли?…
–Точно так, святой отец – все-таки поднялся с колен дьячок – крымский. А Василий третий – князь Московский, а собиратель – отец его был, Иван, тоже третий этого имени, помер пятнадцать лет тому.
–Стоп. А какой сейчас год?! – задавая этот банальный, даже анекдотический вопрос, Седов и сам понимал, что это все уже совсем за рамками, и тут уже не театральщина, а чертовщина или даже что похуже.
–Нынче у нас кончается листопадень 7028 года – просто ответил дьячок, не задавая вопросов.
–А от Рождества Христова?!
–Это будет… – дьячок замешкался, прикидывая, а Седов обратил внимание, как что-то поменялось в окружающих. Князь так же смотрел на Седова, не меняясь в лице, у татарчонка появилась какая-то настороженность, крепыш начал поворачиваться к князю с немым вопросом на лице, а толстяк перестал креститься и медленно опустил руки, ожидая, чем все эти непонятки закончатся.
– Это будет 1520 год, от рождества-то! – сосчитал дьячок. И замолчал, теперь уже тоже вопросительно глядя на Седова. Все взгляды, и князя, и остальных, будто задавали ему теперь вопрос – ну, что скажешь?
Седов развернулся, дошел до багажника, снова открыл его, вытащил одну корзинку и, подойдя с ней на прежнее место у ног лежащего князя, секунду помедлил. Все ждали.
–Господа. Меня зовут Николай Федорович Седов. Я родился в 1966 году от рождества Христова, сейчас мне 54 года, и я сегодня утром выехал на машине за грибами из поселка Залесное сюда, в этот лес. Я – не духовное лицо, хотя и крещеный, православный. Что и как случилось, я не знаю. Но главное в том,
