ку шли, за борт смыло, чуть зазевался. «Телефон – это ты сгоряча», – говорю. И еще подумал, что уж налегке-то с таким агрегатом путешествовать можно. Легче даже, чем без него. Ведь он заменяет всё: карты там, компас, фонарик, книги, музыку… Я еще пошутил: давай уж тогда и паспорт до кучи. А он на меня как-то так покосился и головой помотал: ни к чему, мол, тебе мой паспорт…
Мужик и вправду странный. Хотя в то же время, вроде, нормальный. Нормальнее многих других даже. Типичный бродяга, я с такими последнее время в основном и тусуюсь – с тех пор, как путешествовать стал. Разве что стрижка у него короткая. Как и у меня теперь, впрочем. Но у меня сзади тонкий хвостик оставлен – знак, что раньше хаер был, чтоб за своего принимали. А ему, похоже, условности эти по барабану.
Когда впервые его увидел, вообще решил, что не старше меня парень: лет двадцать семь, максимум – тридцать. А он говорит: сорок с гаком. Я даже не поверил сперва. Но потом пригляделся: есть что-то такое в глазах… Да и с чего ему врать? На меня чем-то похож, только повыше да поздоровее. На солнце прожаренный: месяц на пляже живет – как раз перед несостоявшимся концом света на острова и пришел.
Меня, кстати, Микеле зовут, я итальянец. Мужик этот, как про Италию речь зашла, стал рассказывать, что во времена его юности у них в России был культ всего итальянского: фильмы, музыка… Имена принялся называть – всяких в основном мастодонтов ископаемых: Челентано там, Пупо… Пупо – это ж надо! Был такой, кажется, попсовый певец, еще до рождения моего, наверное. Челентано – другое дело, конечно. В нём целая эпоха.
Вдобавок он всего Умберто Эко прочел. Мне даже неловко стало: я – итальянец – и то не читал. Только фильм по книге смотрел: «Имя розы».
Еще он сказал, что в России уже наступило 19-е января. Само собой, другой край земли – там уже утро. У них праздник Крещения, и считается, что в этот день вся вода в мире – святая. Лед рубят и лезут в прорубь – и якобы ничего плохого не может случиться. Что ж… Каждому по вере его.
В любом случае «наследство» мне досталось немалое. Я ж на островах собираюсь по джунглям полазить, где еще сохранились. Так что снаряга нужна, а кое-что по пути утрачено. Он, как узнал, так и давай из рюкзака доставать – мне даже неловко стало. Но он сказал, что рюкзак – вроде кармы: полезно вычищать. Так и спине легче, и двигаешься быстрее. И на границе (он как-то по-особенному произнес слово «граница», будто имелось в виду иное) не придется за перевес платить. Непонятно только, во что он верит: то Крещение, то карма…
Короче, поломался я для порядка, но всё забрал – грех отказываться. Даже электрический кипятильник необыкновенной (чисто русской, наверное) конструкции. Но главное: палатка двухслойная, очень легкая – прямо то, что нужно; котелок армейский шведский со всякими наворотами; нож отличный французский Opinel – складной, с фиксатором (такой через таможню еще поди провези, но он ведь как-то возил). Короче, теперь можно и в джунгли.
Здесь, на Барбадосе, джунглей-то практически нет: остров маленький, всё окультурено. Угораздило же сюда попасть! Вот на Доминике, я слышал, другое дело: дикость и тропики. Так что через пару дней туда выдвигаюсь: нашел яхту – капитан обещал подбросить, даром почти, только за еду заплачу́.
Я и сюда так попал: из Рима перелетел на Канары, а там договорился с одним норвежцем. Ему на яхту напарник понадобился – вахты по очереди стоять. Мне-то без разницы куда плыть, лишь бы через океан. А Барбадос – это уже Карибы. Так что три недели под парусом – и я здесь.
Правда, капитан мне всю душу вымотал, пока шли. Викинг хренов! Сперва, вроде, ничего: общались. А потом замкнулся: бычится, сло́ва не скажет. А яхта-то маленькая, деваться некуда. Да еще свиньей порядочной оказался: пиво выпил – жестянку за борт. Тунца как-то выловили, так он его разделал, ошметки по камбузу раскидал и ходит, топчет. Как будто он здесь и не живет. А ведь у него и дома-то другого нет – вся жизнь на яхте. Я пару раз намекал, что свинячить не стоит – ни у себя, ни вокруг, – да без толку.
Русский этот, кстати, тоже с Канарских островов сюда на яхте пришел – мы еще на Гран-Канарии познакомились, когда в порту околачивались. Безнадега там была страшная: я полтора месяца яхту искал и мужик этот не меньше, наверное.
Там – в Лас-Пальмас-де-Гран-Канария – к концу сезона ураганов вообще целая тусовка «международных бомжей» собирается. Всех мастей: молодые и не очень, девушек много. Каждый подыскивает яхту, чтобы Атлантику перейти. «Гидростоп» называется – этакий автостоп по воде. А пока яхту ищут, живут кто где: одни прямо на пляже, другие за койку в хостеле платят, третьи – «сквоттеры» – пустующие квартиры, а то и целые дома захватывают.
Помню, раз эта братия у моря собралась вокруг костра. Ящик пива приволокли, косяки по кругу пускают… И тут кто-то двинул тему (англичанка, кажется, симпатичная такая, с сережкой в брови): с какой целью, мол, каждый из нас отправляется через океан – на ту сторону?
У всех, понятно, своя история: один кругосветку совершает, другому в Патагонии пингвинов
