я открою. Не клади трубку!
– Спроси сначала, кто! – кричит Танечкин голос из трубки мне вслед. – Не открывай сразу!
За дверью – сосед Володя Маркелов. Легок на помине. Я вижу его выпукло-вогнутое лицо в глазок. Распахиваю дверь.
– Не помешал? – спрашивает Володя, входя и протягивая мне малиновую орхидею в длинной прозрачной пластиковой коробке.
– Нет, – отвечаю, беру коробку и подношу к носу. Коробка ничем не пахнет. – Ну, что вы, не нужно… – смущаюсь я. – Спасибо! Проходите, пожалуйста.
Он идет почему-то в кухню. Из комнаты уже спешит Анчутка, ковыляя на кривых ножках. Задирает голову и издает вопль.
– Черный волк! – приветствует его Володя и берет на руки. – Подрос как!
Мы усаживаемся на табуретки.
– Кофе? – спрашиваю я.
– С удовольствием, – отвечает Володя.
– Еще есть печенье, хотите? – Татьяна упала бы в обморок от такого гостеприимства.
– Отлично, – отвечает Володя слегка невпопад и смотрит на меня загадочно.
– Что? – спрашиваю я.
Он лезет в карман джинсов и достает оттуда сложенный вчетверо листок. Поднимает над головой, как укротитель зверей – кусочек сахара. Мы с Анчуткой смотрим на листок. Неужели?
– Вам письмо, – говорит Володя. – Пляшите!
– Ох! – вырывается у меня. Я несусь в гостиную и хватаю трубку. – Татьяна!
– Слава богу! – кричит она. – Я уже думала, взломщики! Кто это?
– Сосед Володя, – отвечаю я. – Мне ответили!
– Кто?
– Не знаю еще. Сейчас прочитаю.
– И сразу позвони, – требует Танечка. – Расскажешь. Все-таки права была цыганка! Я же говорила!
Глава 7
Дела давно минувших дней
– Батюшка Лев Иваныч, беда! Бежите скорей, Марина Эрастовна снова побегли на пруд топиться!
Здоровенная дворовая девка Степка, шлепая босыми ногами, растрепанная и расхристанная, не постучавшись, распахнула двери барского кабинета, влетела внутрь и встала как вкопанная посередине, хватаясь рукой за сердце. Лицо ее горело восторгом и ужасом, мощная грудь ходила ходуном.
– Ох ты, господи, беда-то какая! На пруд!
– Выдь из кабинета! – недовольно приказал барин Лев Иванович, отрываясь от книги в кожаном переплете, которую читал при свече, так как ставни на окнах были закрыты. Через щели косо пробивался яркий дневной свет, пронизывая полумрак кабинета, и видно было, как в комнате столбами ходит пыль.
– Дак потонет же, не приведи Господь! – возопила Степка. – Надо бечь! Счас!
– Пошли Митяя и конюха, – распорядился Лев Иванович.
– Ужо поехали! Вся дворня, почитай, уже там. Марина Эрастовна приказали, чтоб все! И вас чтоб тоже! Без вас, сказала, не выйдет из воды!
– Ладно, ступай, – недовольно произнес Лев Иванович. – Не жизнь, а театр. Что ни день, то новая пьеса. О, женщины! –
