его и встала перед зеркалом в комбинации, корсете и нижней юбке с оборками. Для июньского дня в Шотландии было довольно тепло, к тому же большую часть этого дня она провела в дороге, поэтому Мэри включила горячую воду и смыла губкой слой рисовой пудры, которую нанесла на лицо, чтобы придать себе интересную бледность. Стыдно, конечно, вновь браться за пуховку с пудрой, но по роли она должна быть «болезненной». Мэри для тренировки хрипло вздохнула, надеясь, что когда у нее завтра будет встреча наедине с доктором Бауэром, она вполне сойдет за инвалида.
Но быть болезненной вовсе не означает, что она должна одеваться в лохмотья. Как они и договорились, Гамблен пришла, чтобы зашнуровать ее корсет еще туже, чем раньше, и помочь ей облачиться в бледно-персиковое платье, которое Мэри выбрала на этот вечер. Ряды оборок на лифе подчеркивали ее грудь, а камея с бриллиантами оказалась на стратегической точке, привлекая внимание к тому, к чему не привлекли оборки. Брошка была ее единственным настоящим сумасбродством. Конечно, на дамах в отеле будут более крикливые бриллианты, но Оливер и тетя Мим будут говорить о ней, как о богатой наследнице, чтобы заинтересовать доктора Бауэра.
Они придумали, что фабриканты Ардены зарабатывают деньги на шерсти. Оливер мог воспользоваться кое-какими знаниями в этой области, так как его семья занималась таким бизнесом, если кто-то здесь окажется слишком любопытным или бесцеремонным, чтобы задавать вопросы. Англо-бурские войны сделали его отца-выскочку невыносимо богатым, несмотря на то, что шерсть совершенно не подходила для военной формы на горячих равнинах Южной Африки.
Мэри поправила медную кудряшку на виске.
– Что скажешь, Гамблен? – спросила она.
– Вы выглядите отлично, мисс Мэри, – заверила ее горничная. – Как и должны выглядеть. Но мне кажется, я могла бы лучше уложить ваши волосы.
Мэри села на скамеечку перед туалетным столиком.
– Все это отличается от моего обычного вида, не так ли?
– Уж не знаю, зачем ваша тетя заставляет вас так одеваться. Это несправедливо по отношению к молодой женщине. Целых четыре года! Думаю, агентству не станет хуже, если правда откроется после всего, что вы для него сделали.
Мэри покачала головой.
– Не уверена, – вымолвила она. – Люди доверяют миссис Ивенсон, потому что у нее позади долгие годы опыта. А четыре года – не так уж много. Трудно добиться того, чтобы женщину принимали всерьез.
Молоденькая горничная фыркнула.
– Вы бы так не считали, если бы познакомились с моей мамой. Ее слово – закон.
Жизнь низших классов была трудной – женщине полагалось работать и заниматься хозяйством. Но женщины – гостьи отеля «Форзит пэлас» – вряд ли умели даже вскипятить воду. Они не могли надеть на себя – или снять – свои семь слоев нижнего белья без посторонней помощи. Их мужчины предпочитали, чтобы они были беспомощными,
