Поворачивайся.
Он перевернулся на живот, и я перерезал веревки на руках и ногах. Альф сел, привалившись к дереву, и начал массировать затекшие кисти и ступни.
– Сколько, ты говоришь, было слуг и охранников?
– Двое слуг и семь человек охраны. Остались только двое, их убили.
– Где на вас напали? Тут?
– Нет, что вы. – Он искренне удивился. – Мы по дороге ехали.
– А дорога где? – терпеливо спросил я.
– Там, – он ткнул пальцем, – на северной стороне.
– На северной от чего?
Альф окончательно уверился в моем слабоумии.
– На северной от железной дороги.
– А это?
– А это южная сторона. Здесь никто не живет. Там дальше, – он ткнул пальцем уже в другом направлении, – Черная топь. Тут даже зверей никаких нет. Я еще удивился, почему нас сюда повезли. Но я, вообще-то, точно не знаю… Мы когда через насыпь переехали, так нам мешки на голову надели.
– Переехали?
– Ну да, на лошадях.
– А где лошади?
– Не знаю. Я ж говорю, у меня мешок на голове был.
– А пешком долго шли, после того как с лошадей слезли?
– Нет, минут десять.
– Значит, лошадки еще где-то здесь. Это очень хорошая новость. Альф, тут где-нибудь жратва есть?
– Какая?
– Любая.
– Не знаю. Меня не кормили, но сами они обедали. Я слышал.
– Хорошо, значит, будем поискать. Сиди здесь и жди меня.
«Поискать» долго не пришлось. Кусты здесь были густые, и покойные наследили, как стадо свиней, так что вскоре я вышел к их настоящему лагерю на крохотной полянке. Костер здесь тоже не горел, но общий вид был гораздо более обжитой. Шалаши, седла, конские попоны и упряжь, тюки, вьючные мешки и почему-то огромный сундук на замке. К сожалению, в котле, который висел над кострищем, ничего не оказалось. Я стал поочередно развязывать мешки. Тряпки, бронзовые подсвечники, золотая и серебряная посуда, статуэтки из бивня мамонта и ни крошки съестного. Внезапно один из мешков шевельнулся. Я едва не разрубил его пополам, успев задержать удар лишь в последнюю секунду.
Из мешка торчали чьи-то ноги. Острием меча я зацепил мешковину и потянул ее вверх.
Там была девушка. Нижняя часть ее лица была плотно обмотана тряпками. В отличие от Альфа испуганной она не выглядела, скорее рассерженной. Очень рассерженной. Я аккуратно размотал тряпку, которая оказалась бесконечно длинным шарфом. Лучше бы я этого не делал.
– Ублюдок! Животное! Ты, скотина, будешь висеть на самом высоком дереве, и подвесят тебя там за яйца! Я уж позабочусь об этом! Чтоб ты на собственных кишках удавился, подонок! Когда тебя…
Я, не особо церемонясь, затолкал один конец шарфа ей в рот, а другой конец так же плотно обмотал вокруг головы. Пока я пытался это сделать, она успела предсказать еще несколько вариантов моего недалекого и крайне печального будущего, а напоследок укусила меня за палец. Справившись, я надел сверху мешок и пошел в первый лагерь. Альф
