плакаты.
– Понятно. Когда появились детективы, что именно они сказали?
– Говорил только мужчина. Он…
– Керлен.
– Да. Они вошли и стали меня расспрашивать. Потом он спросил, не возражаю ли я против того, чтобы проехать с ними в полицейский участок, чтобы ответить на кое-какие вопросы. Я спросила – о чем, он ответил: о Митчелле Бондуранте. Он ничего не сказал о том, что того убили, что он мертв. Поэтому я согласилась, подумала: может, они наконец начали следствие против него. Я не знала, что они ведут следствие против меня.
– Ага, а довел ли он до вашего сведения, что вы имеете право ничего ему не говорить и связаться с адвокатом?
– Да, точно как показывают по телевизору. Он зачитал мне мои права.
– Когда именно он это сделал?
– Уже когда мы приехали сюда и он объявил, что я арестована.
– Вы ехали вместе с ним?
– Да.
– В машине о чем-нибудь разговаривали?
– Нет, он почти все время говорил по сотовому. Я слышала, как он произнес что-то вроде: «Она со мной».
– Вы были в наручниках?
– В машине? Нет.
Хитрый Керлен. Рискнул ехать в машине с предполагаемой убийцей без наручников, чтобы усыпить ее бдительность и разговорить. Трудно придумать более эффективную ловушку. Это также давало обвинению основания утверждать, что Лайза тогда еще не была под арестом и, следовательно, сделала свое заявление добровольно.
– Значит, он вас сюда привез, и вы согласились поговорить с ним?
– Да. Я понятия не имела, что они собираются меня арестовать, думала, что я им помогаю расследовать дело.
– Но Керлен не сказал вам, что это было задело?
– Да нет же, ничего подобного. Это я поняла только тогда, когда он сказал, что я арестована и могу сделать один звонок. Тогда-то они и надели на меня наручники.
Керлен использовал очень старый трюк из полицейского арсенала, но эти трюки по-прежнему у них на вооружении, потому что продолжают работать. Для того чтобы понять, в чем именно призналась Лайза – если она вообще в чем-то призналась, – надо будет просмотреть диск. Спрашивать ее об этом в нынешнем расстроенном ее состоянии было не самой продуктивной тратой моего ограниченного времени. Словно для того, чтобы подтвердить это, внезапно раздался резкий стук в дверь, за которым из-за нее последовало приглушенное предупреждение, что у меня осталось две минуты.
– Ладно, надо всем этим я поработаю, Лайза. Но сначала мне нужно, чтобы вы подписали несколько документов. Вот это – новый договор, на защиту по уголовному делу.
Я пододвинул ей листок с договором и сверху положил ручку. Она начала его читать.
– Все эти гонорары, – сказала она. – Полторы сотни долларов за участие в каждом судебном заседании… Я не могу столько платить. У меня столько нет.
– Это стандартная ставка, и это только в том случае, если дело дойдет до суда. Что же касается вашей платежеспособности,
