вранье, она понеслась на работу, а там, естественно, поцапалась с начальницей. И обратного пути уже не было – Надя сгоряча пообещала, что сию минуту напишет заявление по собственному желанию, написала, вручила, и теперь могла бы прожить только при финансовой поддержке Григория.
И тут же она стала ругать себя – собралась возвращаться к мужу, совершенно не понимая его поступка. Куда же он подевал молодую Наталью? Что она ему такого преподнесла, раз он собрался возвращаться в прежнюю семью?
Надя ждала подвоха, подвох был – просто она его еще не видела. А она хотела точно знать свое положеиие. Мало ли – Григорий просто поругался с Натальей? Ну, не просто – основательно поругался. И через месяц затоскует по молодой? И начнется всеобщая нервотрепка!
Нужно сходить к Диляре, так решила Надя, возможно, бывшая однокурсница что-то знает про Богушев развод…
Это было какое-то нелепое везенье – Диляра жила мало того что в одном доме с Богушем, мало того, что на одном этаже – так еще и имела общую с ним стенку. Вечером и ночью все было слышно просто замечательно. Вот только подъезды были разные – иначе Надя вообще боялась бы ходить в гости к Диляре. Но иногда она запрещала себе делать это – узнавать о жизни Богушей означало лишь безнадежно и бессмысленно травить душу.
Найдя работающий автомат, она позвонила Диляре на работу, там сказали, что Абузярова уже год как уволилась. Пришлось звонить домой.
– Можно, я к тебе зайду на минутку? – попросилась Надя и сама удивилась, как жалобно это прозвучало.
– Только на минутку, – строго сказала подруга. – Я Ильдарчика укладываю. У нас сегодня животик пучило, мы еле успокоились.
Надя только вздохнула – уже третья из ее однокурсниц на пороге сорокалетия взяла да и родила ребенка. Впридачу к тем двум, с которыми уже не надо няньчиться. Как-то Диляра, носившая своего второго, объяснила ей, что у многих женщин, чьи дети уже ходят в садик, возникает тоска по маленькому. По крошечному, с такусенькими ручками и ножками, по беспомощному и полностью принадлежащему маме… Надя этого не могла понять – ей как раз нравилось, что Герка становится самостоятельным.
Оказалось, все не так страшно – к Диляре приехала из Казани свекровь, она взяла четырехмесячного Ильдарчика побаюкать, а подруги уселись на диване.
Диляра после того, как местная мусульманская община выстроила в городе мечеть, а ее муж Ашкер стал из инженера-строителя преподавателем в медресе, изменилась по меньшей мере внешне. Она соблюдала аврат – даже дома носила платок, полностью закрывающий волосы, длинные платья, правда, все это было красивое, дорогое, по-своему изысканное.
Сейчас платье было синее с золотом, а платок бело-синий, с восточным узором, и Надя немного позавидовала подруге – та тратила деньги на домашнюю одежду, потому что женщине-мусульманке положено наряжаться лишь для мужа, Надя же который год носила два застиранных халатика, летний и зимний, и сейчас по-настоящему осознала их убожество. Вовремя осознала – она еще успевала пробежать по магазинам и до появления Гриши прикупить каких-нибудь пеньюаров…
