комбинат был очень прибыльным бизнесом. И конкурентов, в том числе за рубежом, у него хватало. Но какой смысл взрывать плотину? Ведь готовясь еще к войне 1914 года, Император перестраховался и развернул поблизости две тепловые станции, одна из которых работала на угольной пыли, а вторая на нефти. Суммарно они на 190 % перекрывали потребности комбината, если их запустить на полную мощность. То есть уже к вечеру производство будет восстановлено в полном объеме, а задержки вполне укладывались в ожидаемый простой по тем или иным причинам. Теракт на тепловых электростанциях? Провести его сильно сложнее. Там таких сонных участков почти что и не было. Вечно люди мотались. Все было под присмотром.
То есть конкуренты такими глупостями вряд ли бы стали заниматься. Выгода малая, а риск велик. Император не щадил таких проказников. В вариант с экстремистами тоже не верилось. Они бы уже начали трубить о том, какие они замечательные и как классно победили «проклятый империализм» или еще какую глупость ляпнули. А так – молчат. Все молчат. Даже примазываться никто не хочет, опасаясь, что Империя сначала покарает за такое, а потом разбираться станет. Слишком уж значимым и важным был этот комбинат.
Кто и зачем это сделал? Вопрос. Большой вопрос…
И тут его что-то сильно ударило в левое плечо, разворачивая. Мгновение спустя он услышал выстрел. Чуть погодя что-то царапнуло по голове. А потом ударило в ногу, роняя на землю. Все это произошло очень быстро. Слишком быстро, чтобы он успел что-то крикнуть или предпринять. Даже оценить направление, откуда ведется огонь. Упав, он замер, имитируя убитого наповал. Обдумать что-то у него времени не было, и этот поступок был скорее чем-то на уровне подсознательной защитной реакции.
Упал, замер и услышал, как нарастает стрельба. Его охранение очень плотно и сосредоточенно куда-то стреляло. Кто-то куда-то бежал. Что-то кричали.
Минута, может быть, две прошло, прежде чем стрельба затихла и его начали шевелить, осматривая.
– Я жив, – тихо произнес Николай Александрович, с трудом распознав в этих силуэтах своих бойцов. На удивление, каждое слово давалось с трудом. А голос оказался хоть и тихий, но какой-то хриплый, что ли.
Подбежал дежурный медик, который на скорую руку обработал раны, перевязал их и, скомандовав укладывать Императора на носилки, начал руководить его эвакуацией. Не в Санкт-Петербург. Нет. В ближайший госпиталь, который и находился при оружейном комбинате. Так как везти далеко Николая Александровича он посчитал слишком рискованной стратегией.
А бойцы лейб-конвоя тем временем преследовали нападающих.
Подавив плотным огнем из своих ручных карабинов позицию снайперов, они вынудили их отступать, спасаясь бегством. Что было заранее предусмотрено. Те выскочили из дома и, укрываясь его стенами от огня лейб-конвоя, запрыгнули в грузовик. Дали газу. И постарались уйти.
Лейб-конвойцы не растерялись и организовали преследование. Благо автомобилей в кортеже Императора хватало.
Отходящие убийцы открыли огонь из ручных пулеметов, пытаясь
