к решению суда. Следственная комиссия, разбиравшая порт-артурское дело, нашла в действиях Стесселя признаки целого вороха преступлений, и обвинение состояло из множества пунктов. Однако на суде оно почти полностью развалилось, съежившись до трех тезисов:
1) сдал крепость японским войскам, не употребив всех средств к дальнейшей обороне;
2) бездействие власти;
3) маловажное нарушение служебных обязанностей.[42]
Под «бездействием власти» подразумевалось следующее. В Порт-Артуре генерал-лейтенант Фок в насмешливом тоне критиковал действия не подчиненных ему лиц, а Стессель этого не пресек. За это «бездействие власти» Стесселю потом дали месяц гауптвахты. Третий пункт назван маловажным самим же судом, так что его даже рассматривать не будем. Остается лишь один пункт, причем смотрите внимательно формулировку – тут нет ничего про трусость, бездарность, некомпетентность или предательство.
Вместе с тем считается, что Стессель принял решение о капитуляции вопреки мнению других офицеров, причем в обществе до сих пор бытует убеждение, что крепость могла еще долго держаться. Одного такого проступка действительно достаточно, чтобы заслужить смертную казнь. Вот с этим мы сейчас и разберемся.
Незадолго до падения крепости состоялся военный совет, на котором обсуждалось сложившееся положение. Что говорили офицеры, зафиксировано в журнале заседания, и этот документ давно обнародован.
Любой может убедиться, что на совете происходили весьма странные вещи. Один за другим офицеры подробно описывали отчаянное положение крепости, долго объясняли, почему держаться невозможно, но тем не менее призывали продолжать оборону.
Вот характернейшие примеры:
• подполковник Дмитревский: «Обороняться можно еще, но сколько времени, неизвестно, а зависит от японцев… Средств для отбития штурмов у нас почти нет»;[43]
• генерал-майор Горбатовский: «…Мы очень слабы, резервов нет, но держаться необходимо и притом на передовой линии…»[44]
Уверяю вас, большинство участников заседания рассуждали в том же духе. Впрочем, на самом деле в этом нет ничего удивительного. Просто никто не хочет прослыть трусом, никто не хочет попасть в ситуацию, когда на него укажут пальцем как на человека, который предлагал сдаваться. В какой-то степени подчиненные подставляли своего командира, который прекрасно видел, что обороняться нечем, а ответственность за непопулярное решение будет лежать только на нем.
Между тем абсолютное большинство нижних чинов защитников Порт-Артура под конец осады болели цингой. На этот счет есть данные в материалах следствия.[45] Там же приведены и показания генерал-майора Ирмана о том, что за день до падения крепости на западном фронте снарядов для орудий большого калибра не было вообще.[46] Немногим лучше обстояли дела
Из истории русско-японской войны 1904–1905 гг., Порт-Артур. Том I: Сборник документов под ред. Козлова В.П.; сост. Карпеев И.В. и др. – М.: Древлехранилище, 2008. С. 532.
Из истории русско-японской войны 1904–1905 гг., Порт-Артур. Том I: Сборник документов под ред. Козлова В.П.; сост. Карпеев И.В. и др. – М.: Древлехранилище, 2008. С. 377.
Там же. С. 379.
Там же. С. 489.
Из истории русско-японской войны 1904–1905 гг., Порт-Артур. Том I: Сборник документов под ред. Козлова В.П.; сост. Карпеев И.В. и др. – М.: Древлехранилище, 2008. С. 487.
