получу выволочку… от тебя?
– Да, от меня… и я угощу тебя почище, чем в прошлый раз.
– Как, Николя! – с деланым удивлением язвительно спросила Тыква. – Разве Марсиаль тебя поколотил?.. Подумать только! Матушка, вы слышите?.. Теперь меня больше не удивляет, что Николя так его боится.
– Он меня поколотил… потому что напал сзади! – крикнул Николя, побелев от ярости.
– Лжешь; это ты на меня напал исподтишка, и я тебе задал трепку, а потом мне тебя стало жаль; но если ты еще раз посмеешь говорить такие гадости о моей возлюбленной… слышишь, о моей возлюбленной… тогда уж пощады не жди… у тебя долго не пройдут синяки и следы от побоев.
– А если я захочу поговорить в таком духе о Волчице? – спросила Тыква.
– Я дам тебе пару затрещин для начала, ну а коли ты опять примешься ее оскорблять… я тебя так отдую…
– Ну а если о ней заговорю я? – медленно спросила вдова.
– Вы, матушка?
– Да… я.
– Вы? – переспросил Марсиаль, изо всех сил стараясь сдержаться. – Вы?
– Ты и меня поколотишь, не так ли?
– Нет, но если вы будете дурно говорить о Волчице, я вздую Николя; ну, а так, как знаете… это ваше дело… да и его тоже.
– Это ты-то, ты меня поколотишь!!! – в ярости завопил злодей, размахивая своим грозным каталонским ножом.
– Николя… оставь нож! – крикнула вдова, быстро поднимаясь с места, чтобы схватить сына за руку, но тот, опьянев от вина и гнева, вскочил, грубо оттолкнул мать и кинулся на старшего брата.
Марсиаль стремительно отступил назад, схватил свою толстую суковатую дубинку, которую он, войдя в кухню, положил на буфет, и занял оборонительную позицию.
– Николя, брось нож! – повторила вдова.
– Да не мешайте вы ему! – закричала Тыква, схватив топорик черпальщика.
Николя, все еще размахивая своим ужасным ножом, выжидал удобной минуты, чтобы наброситься на брата.
– Я тебя предупреждаю, – вопил он, – что тебя и твою дрянь Волчицу я истреблю, а сейчас начну с тебя… Ко мне, матушка… ко мне, Тыква! Остудим-ка его, слишком долго мы терпели!
Сочтя, что удобный момент для нападения наступил, этот разбойник кинулся на брата, выставив вперед нож.
Марсиаль, опытный боец на дубинках, быстро отскочил в сторону, поднял дубинку, и она с быстротой молнии, описав в воздухе восьмерку, с размаху опустилась на правое предплечье Николя; сила этого неожиданного и болезненного удара была такова, что тот выронил нож.
– Негодяй… ты сломал мне руку! – завопил Николя, схватившись левой рукой за правую, повисшую вдоль тела как плеть.
– Не бойся, не сломал, я почувствовал, как дубинка отскочила, – спокойно ответил Марсиаль, отшвырнув ударом ноги нож, отлетевший под стойку.
Затем, воспользовавшись болью, которую испытывал Николя, Марсиаль схватил брата за шиворот, резко
