ушел из зала суда, просидев три или четыре года. Игорь «Большой» уходит в мае за отсиженным.
Здесь из-за одного сказанного слова могут раздуть целую историю и довести ее до мордобития. А ошибка в поступке может привести к самым неприятным последствиям. А если захотят доебаться, доебутся непременно, даже на абсолютно пустом месте. Повод не нужен. Нужен объект и чье-то желание.
Кошке живется лучше, чем многим людям. По камере ходил котенок с ужасно неприятной, злой мордочкой. Все его кошачье обаяние сводилось лишь к молодости. А по-хорошему можно было бы его раздавить, как клопа.
Вспоминая старика Ортмана.
– Дорогая, мы стали богаче еще почти на миллион.
– (в автомобиле с абсолютно пьяной женой) Не обращайте внимания, она обоссалась. Главное, чтобы кожаную обивку салона не испортила.
– Камрад, мы с тобой попали впополаме. Каждый на семь миллионов дойчмарок.
– Я завалю всю Европу рыбьей кожей.
– Дорогая, сына не люблю, люблю тебя и хочу все свое состояние переписать на тебя. Но от сына надо как-то отвязаться. Помоги мне купить «Мазератти» и покрыть его долг в два миллиона марок. И после я все переписываю на тебя.
Дорогая выполняет его требования. Ортман все переписывает на нее, и тут выясняется, что его имущество заложено. И дорогая остается со всеми долгами Ортмана.
В двадцатый век наша цивилизация, делая упор на создание материальных ценностей, расщепила духовную целостность личности, но самое страшное – расщепилось психическое состояние человека. Ценностью стала не нормальная, здоровая во всех отношениях личность, а необычная форма этого «расщепления» – щепка души. И чем неожиданнее, чем страннее эта форма, тем ценнее индивид.
Возьмем для примера европейскую живопись. Ее развитие сначала дошло до совершенствования изображения, затем застыло в нем, а дальше началось экспериментирование с формами и цветом. Затем эксперимент стал затрагивать фантазию художника, что привело к расчленению реальности на отдельные элементы: форма, цвет, точка зрения, состояние сна. Дошли, так сказать, до молекулярного уровня – и тут появился Малевич и своим «Черным квадратом» поставил точку на всех экспериментах. Все, дальше только черная пустота. Все, что можно было сделать в живописи, с живописью, сделано. Дальше продвигаться некуда. Вот в чем ценность этого квадрата. Это точка, финал развития живописи как направления. То же должно произойти и с расщеплением личности. Вот только кто и как поставит эту точку?
Возможно, появятся новые силы и похоронят нашу цивилизацию. И будут правы. Уж слишком она, наша цивилизация, больна. Ее вырождение проявляется буквально во всем. Как лакмусовая бумага – современное американское кино с его философией убийства и разрушения. Не созидания, а разрушения, то есть расщепления. На что молился древний человек – на фаллос и семя, то есть на рождение новой жизни. Чему поклоняется современный человек – пистолету. Искусственному фаллосу, только извергающему не животворное семя, а пули, семена смерти и разрушения. Это и есть основной признак
