году заканчивалась, отрезвлённая близким рассветом. Я спросил, каждой жилой ощущая энергию сгоревшего костра:
– Вам удалось найти папоротник?
Видя, что она не отвечает, раздумывая, начать ли со мной разговор, шутливо добавил:
– Я, кажется, нашёл. – И кивнул на её веер.
Она развернула нарисованную птицу и удивлённо покачала головой:
– В самом деле. Никогда не замечала, что крылья так похожи на папоротник!
Я поразился её голосу, который оказался глубоким, профессионально поставленным. «Наверное, певица», – подумал я, разглядывая её артистический наряд и радуясь тому, что чувствую её близость.
– Кто вы? – спросила она. – Нездешний, это сразу слышно. Но и не москвич, и не из центральной России, там не говорят так чисто. Как очутились у нас в Томске?
– Случайно. А может быть, по инерции выбросило. Слишком быстро бегу по жизни.
– Космополит, значит?
– Можно и так сказать.
– Похожи на гусара – выправка, усы, взгляд победоносный.
– Почти угадали! – рассмеялся я, радуясь тому, что, кажется, зацепил её.
Наклонился и поцеловал в руку ниже локтя, в то место, где заканчивался рукав её тонкой сорочки. Она не пошелохнулась. Я поцеловал ещё раз, и ещё раз, и ещё, руками отодвигая кромку рукава…
– Угадала. Гусар! Не знающий отказа, – сказала она иронично. – Так?
Я молча кивнул, продолжая целовать руку, пахнущую чем-то дурманным.
– Вам понравился праздник? Вы почувствовали его настроение? – спросила она серьёзно, не отнимая у меня своей руки.
– Мне понравились вы и ваш веер, это честно. – Выпрямился, придвигаясь к ней поближе. – И праздник, разумеется, тоже понравился. Вот уж не думал увидеть здесь такое! Полагал, что всё давно забыто. Оказывается, нет. И песни поют старинные.
– Я руковожу этим ансамблем, праздник по моему сценарию. Но, понимаете, – оживилась она в ответ на моё изумление, – мне всегда, каждый год кажется, что в нём чего-то недостаёт. Какой-то мелочи! Вы со стороны ничего не заметили?
– Как же! Заметил! – воскликнул я, радуясь тому, что не ошибся в ней. – В нём нет правды! Вы устраиваете праздник, но не верите в него. Играетесь! А наши предки не игрались, они искренне верили – тот, кто не купается в эту ночь на рассвете, тот колдун! Вот вы купались?
Она рассмеялась. Встала, одёрнув сарафан.
– Пойдёмте!
И понеслась к реке. Ошеломлённо посмотрев на развивающуюся косу, я кинулся вслед за девушкой. Она подбежала к речке, сбросила шаль на траву, уронила туда же веер, завязала узлом волосы на затылке и, как была, в одежде, вошла в воду, руками раздвигая плавающие на поверхности венки с потухшими в них свечками.
– Ну что же вы? – обернулась она ко мне. – Идите же! – И снова рассмеялась, брызгаясь
