в этом. И она, повышая голос, поспешно заявила:
– Я тебе раза три напоминала, но ты всегда вполуха меня слушаешь, все в каких-то эмпириях витаешь!
– Неужели? Да, бывает, что я задумаюсь и ничего вокруг не слышу, не вижу. Ты должна была от меня обратную связь получить в таком случае. Ну ничего, я еще успеваю подать, хотя времени тютелька в тютельку. Я уже все материалы подготовила, а сейчас баловством займусь.
– Баловством – это чем?
– Решила стены своими дипломами украсить. Мне рабочие и планку специально под дипломы-грамоты на стену прибили.
– Ну и похвастушка ты, Марго, молодым фору дашь! – пошутила Кристина. – Свободного места на этой линейке, уверена, не будет при твоей-то коллекции наград и дипломов! Это все свидетельствует, что у тебя занижена самооценка.
– Наверно, так и есть! Награды помогают мне почувствовать себя уверенней.
– Не понимаю я тебя. Столько романов накатала!
– Так большинство под чужими именами вышли.
– Ладно, не будем снова воду в ступе толочь. Кстати, а ты сообщила своим студентам о переезде курсов, если они не внесут дополнительную сумму?
– Конечно. Георг затеял коллективное письмо в администрацию города, но скоро сказка сказывается… Я на следующее занятие группу к себе домой пригласила.
– Куда же ты их сажать будешь, у тебя еще и мебели нет?
– Надеюсь, что диван уже привезут, а нет – матрас твой сгодится. Я его уже вполне оценила. Спасибо тебе за него.
– Я же говорила, что выход всегда найдется! И раз такое дело, ты не против, если я приду, послушаю ваш урок? Вы когда собираетесь, по расписанию? Ты предупреди, если время смените.
– Странная идея. Хорошо, приходи тоже.
Маргарита отключила телефон, чтобы без помех закончить украшение комнаты. Развесила оставшиеся грамоты, награды перемежались с фотографиями, где Маргарита стояла среди писателей, чье имя было на слуху. Но ей самой принести известность могло только присуждение главной литературной премии года.
На следующий день она привезла бумажную рукопись и электронный вариант в Союз и прошла прямиком в кабинет Рубальского. Он сидел за письменным столом в большом кабинете, ему великоватом, так что смотрелся председатель секции прозы каким-то одиноким на фоне книжных шкафов вдоль стен. Снова пожурил за рассеянность:
– Устал я, Марго, за каждым из вас смотреть, как в детском саду! Сказано было: последний день подачи материалов – пятнадцатого сентября, это же не значит, что до последнего тянуть надо. Вот и ты туда же.
– Я вчера впервые услышала от тебя, что уже дедлайн, конец приема рукописей. Мне и о начале никто не сообщил.
– Не надо мне морочить голову, Марго. Всем сообщили, а тебе нет. Вот у меня весь стол завален вашими работами!
Виктор Рубальский, в отличие от
