ж ты – оскудел?
– Оскудел, князь. – Хлебалов понурил голову, не смея поднять взгляд.
– Что ж, и заступить некому было?
– Некому, князь.
За опричную службу Кирилл получил вотчину в приграничьи с Речью Посполитой. Но с местными дворянами сдружиться не смог и не захотел. Те с опаской относились к бывшему опричнику, Кирилл же не якшался с худородными, и умудрился перессориться с окладчиками и лучшими людьми в городе.
Когда же в городе появился Митрофан Оладьин, меж ними вспыхнула ссора. Помянули старое – началась тяжба. Оладьин оказался хитрее, а Хлебалова никто из местных не поддержал. Окладчики отвернулись, в долг не дали.
Собственным имением, пока шло препирательство, да разбирательство, Хлебалов поиздержался, да потратился на посулы и подарки. Дошел до разорения – так, что и служебную рухлядь справить не смог.
Отец, вмешался в тяжбу, писал челобитную царю. И замирились бы, да Кирилл вновь норов свой показал. Не пошел на примирение. Попустил выговор ответчику, да при понятых и приставе. Оттого получил "отнятие чести", с записью в Разрядную книгу.
После того в услужение к отцу и старшему брату, в их вотчины, не пошел. Решил своим бесчестием их не позорить. Ушел в кабалу к московскому дворянину, стал боевым холопом.
Хворостовский прищурил левый глаз, изучающе глядя на помрачневшего от тягостных воспоминаний Хлебалова:
– Опять норов показал? Беса попустил?
– Твоя правда, князь. – еще сильнее склонил голову Кирилл.
– Что ты тут – десятствуешь?
– При московском господине я.
Хворостовский задумчиво покачал головой:
– Ну не тужи, молодец. Как ни здесь нам славы добыть!
Затем обернулся к окружающим его воинам, выглядывающим из палаток головам:
– А что, служивые, возьмем мы град сей?
– Возьмем! – зашумело войско.
Хворостовский лихо заломил высокую шапку и направил коня дальше, вдоль рядов солдатских палаток.
Хлебалов завистливо поглядел в спину, удаляющегося воеводы. Четыре года, состоя в опричниках, он прослужил под началом князя Хворостовского. Вместе наводили порядок на русской земле, несли береговую службу от татар. Но после неудачного заградительного похода против крымчан, после разорения татарами Москвы, Хлебалов окончательно разуверился в богоизбранности опричных войск. Разругался с командирами, и был отписан рядовым конником в войско московское, стоящее в Ливонии. Три года бился с ливонцами. Дослужился до пятидесятника. Но вялость и нерешительность командиров вновь развязала ему язык, позволив порочащим, скверным словам вырваться наружу. Не за этот ли грех попустил Господь свершиться над ним всем несчастьям? Срамное поражение под Коловертью, литовский плен, выкуп, оскудение, злая тяжба с Оладьиным и утеря вотчины.
Он был служилым по отечеству, выезжающим в окружении собственных боевых холопов, бился бок о бок с детьми боярскими,
