подцепить хоть какого-нибудь, хоть самого завалящего, но московского женишка?
И подцепили-таки – на свою голову. Точнее, на шею. Прописались к мужу в коммуналку и потащили на себе все его семейство. Долго терпели этого неудачника, не умеющего ни работать, ни в постели удовольствия доставить, пока не помер он от проклятой водки. Пришлось тогда вам самой поднимать двоих детей, Машку да Мишку. От свекрови, вредной и злой Лидии Дмитриевны, помощи никакой не было – только губы тонкие презрительно поджимала и морду кривила: «Сама давай крутись, лимита поганая, для того тебя и в семью взяли!» И еще за сестрой мужниной, Ленкой, инвалидкой убогой, ухаживать приходилось, но та хоть благодарной была, спасибо всегда говорила…
Забыли, уважаемая Авдотья Павловна, как долго терпели и молчали, пока не получили наконец квартирку на самой окраине города, у нефтеперерабатывающего завода, от которого круглый год плыла по округе жуткая, невыносимая вонь? Не вздохнуть, ни охнуть… Какая там, на фиг, экология – тогда и слова такого не знали. Жили и радовались, что хоть такая квартирка досталась… И ведь счастливы были, чуть не в пляс пускались: свое жилье, отдельное!
Только тогда смогли наконец вздохнуть свободно и почувствовать себя настоящей москвичкой… Со временем устроились на хорошее место, заработали пенсию и целиком посвятили себя любимому делу – своим шести соткам. Где и выращиваете все, что только может расти в нашем климате. К старости раздобрели, разъелись, стали в себе уверенной и даже наглой, уже свысока посматривали на тощих, голоногих провинциалок, приезжающих в столицу за призрачным счастьем. Жизнь, как говорится, удалась. И тут на тебе – испорченное платье, за которое заплачено, между прочим, немало. Что за невезуха!
Герасим между тем дотащил Анечку до «мерина», усадил на заднее сиденье и сунул в руки женский журнал – читай, отдыхай, приходи в себя. «Ой, кто это тут?» – немедленно раздалось из салона. Герасим обернулся: щенок дружелюбно обнюхивал новую знакомую. Особенно ему понравился аромат огуречного рассола, исходивший от тряпичных туфель…
– Это Кутя, – церемонно представил щенка Гера, – подобрал на дороге.
– Ах, какой миленький, хорошенький, – запищала Анюта и стала тискать симпатичного щенка.
Тот не возражал – приятно, когда тебя ласкают. Так они и поехали – Герасим шоферил, а Анечка забавлялась живой игрушкой. И уже, кажется, почти позабыла о том досадном недоразумении, которое приключилось с ней на вокзале. Лишь ее туфли подозрительно пахли…
Вера Александровна к щенку отнеслась благосклонно – пусть живет! Не объест, чай, а всё будет ей развлечение. Госпожа Пеншина вообще-то животных не любила, ни мурок, ни собачек, ни даже рыбок у себя в особняке не держала, но тут смилостивилась. То ли настроение к вечеру улучшилось, то ли жалостливый вид щенка на нее так подействовал…
Спросила лишь у Герасима: «А почему ты его Кутей назвал?»
– Маленький
