да, я забыла – "дешёвый вариант". Бегаю за тобой только от скуки, потому что со мной никто не хочет общаться, а как только кого-нибудь подцеплю – мне сразу станет плевать, что с тобой, ты сразу станешь мне не нужна.
––Именно.
––Тварь ты, Насть. Только и можешь, что огрызаться. Уж поверь, лучше ни с кем не общаться, чем с тобой – на тебя слишком много нервов тратится.
––Вот и не общайся.
––Ночью я пообещала себе, что больше никогда к тебе не подойду. И как назло, ты засела подыхать в гараже. Извини, я не бесчувственная сука, способная пройти мимо умирающего человека, пусть даже такого дерьмового, как ты.
––Ну молодец, заработала плюсик к карме. Теперь-то тебе чего надо?
––Пока ты нуждаешься в уходе, я тебя не брошу. И мне плевать на твои возражения.
––Это только пока я ослаблена: когда буду в состоянии выбросить тебя в окно – сразу будет не плевать.
––А до этого момента придётся потерпеть.
Вечером я рассказала маме и Валере о том, что случилось с Настей. Навестить её они не посчитали нужным, зато часа два перемывали ей кости и удивлялись, что такие люди, как она, вообще бывают. Чтобы не сорваться на них, я ушла в свою комнату и громко включила плеер. Без Насти уже было непривычно: я не слышала, как она по три часа ворочается, пытаясь уснуть, встаёт по несколько раз, включает свет, а потом снова выключает, иногда зачем-то выходит из дома посреди ночи и сидит на скамейке возле дома, выкуривая подряд несколько сигарет. Непривычно было не видеть её утром, не услышать пару-тройку подколов в свой адрес. Без неё мне было одиноко.
В школе, стоило мне зайти в кабинет, одноклассники налетели с расспросами: Аня уже всем рассказала, что видела меня вчера. Они спрашивали, кого я тащила, и что случилось. Я уходила от ответов, не желая ничего с ними обсуждать. Вместо меня любопытство одноклассников утолила Аня: она рассказала, что Настя освободилась из тюрьмы, где сидела за убийство. Мать Ани работала во ФСИНе и наверняка знала об освобождении Насти, может, даже помнила события десятилетней давности. Разозлившись, я наорала на одноклассников и, особенно, на Аню, даже сказала пару ласковых в адрес её матери. Это был первый раз в моей жизни, когда я дала такой отпор. Видеть на лицах одних испуганное удивление, а на других – насмешливое презрение, слушать их пренебрежительный тон, я не могла. Если бы всё это было направлено в мой адрес, то я бы слова не сказала, но молчать, когда дело коснулось Насти, я не стала. В ответ я услышала шквал оскорблений сразу от нескольких одноклассников, и в долгу не осталась: ярость внутри меня закипала, мне хотелось броситься на них и перегрызть всем глотки. Конфликт меня и всего класса прервала вошедшая учительница истории. На двойку по её предмету мне уже было плевать, я не стала выпрашивать возможность её исправить – теперь оценки и правда казались мне совершенно не важными.
После уроков, когда я уже выходила, меня окрикнула классная руководительница. Она стояла с матерью моего одноклассника, главой попечительского совета. Обе выглядели растерянными и испуганными. Они принялись тихо расспрашивать меня о Насте: правда ли
