style="font-size:15px;"> ––Должно быть наоборот.
––Ну я же вся какая-то неправильная. Не хочу возвращаться домой. Опять видеть рожу этого Валеры.
––Маш, если он тебя обижает…
––Нет, нет, он просто мерзкий. Тупое, грубое хамло. И он постоянно говорит о проститутках. В шутках, оскорблениях, сравнениях, между делом – все его слова так или иначе связаны с проституцией.
––Больная тема, значит. Маме надо с ним быть поосторожнее, а то будет в сорок девять лет по венерологам бегать – посмешище на весь город. Такого позора она не переживёт.
––Кстати, о мамином позоре. Я тебя спросить хотела…
––Давай.
––А ты говорила маме правду? Что убила дядю за меня, а не из-за денег?
Настя напряглась и немного помолчала.
––Маш, какая разница? Это было давно.
––Огромная. Если да, то…
––То что?
Я осеклась. Настя сурово и вопросительно смотрела на меня.
––Не знаю.
––Вот именно. Поэтому разницы и нет.
––Чёрт, я поверить в это не могу! Да она после этого… Вот чёрт!
––Она не поверила, даже слушать меня не стала. А я не настаивала.
––Ты сказала, я была под действием снотворного – это ведь можно было проверить, найти следы препарата у меня в крови.
––С момента убийства прошло два месяца. Сначала я была на даче у Вики, потом в больнице, в СИЗО на свидание она пришла не сразу. Никаких следов уже было не найти. Да и если бы даже я рассказала – что дальше? Всю эту гадость смаковала бы вся страна, а мне-то что? Ну, получила бы на пару лет меньше – меня бы всё равно не оправдали. Убийство есть убийство.
––А сейчас почему с ней не поговоришь? Она ведь уверена, что ты ради денег его убила, поэтому так к тебе и относится.
––Она не поверит.
––Почему?
––Потому, что не хочет. Она привыкла к версии обвинения, живёт с ней десять лет. Зачем переворачивать всё с ног на голову?
––Как она вообще могла поверить в ту версию? Ты же её дочь, она знает тебя как никто другой.
––Поэтому и поверила. Мы с ней никогда не ладили. Я была очень своенравной, упрямой, грубой, агрессивной. Сама знаешь, она не выносит этого больше всего. Когда мне было пятнадцать, она вообще хотела отправить меня в спецшколу, но отец отстоял. Не знаю, чего она хотела больше: чтобы я исправилась или чтобы исчезла хоть на время. Проблем от меня действительно было много, но она сама лезла в мою жизнь, я никогда ни за кого не пряталась и делала всё, чтобы о моих выходках родителям ничего не было известно. Так что отношение ко мне как к антигерою ей куда более привычно и удобно. Не говори ей ничего. Она решит, что я промываю тебе мозги.
––А папа знал?
––Мама позвонила ему, когда меня задержали, он приехал через несколько дней. Нет, я не стала говорить. Но он и сам догадался, что дело не в деньгах. Не знаю, понял ли, за что я убила Гришку, или нет. Ему по большому счёту было плевать на причину.
––В твоей сумке
