в зверинцах!
Мама взяла Валеру за руку.
––Тише! Вдруг она услышит…
––Да и пусть слушает! – Понизив голос, ответил он. – Мне ещё шептаться что ли из-за этой твари?
Ещё какое-то время Валера истерил, а мама пыталась его успокоить. Я поднялась к себе в комнату и долго слушала музыку через наушники. Я сама не заметила, как заснула. Проснулась ночью от странного грохота, доносящегося до моего слуха даже через музыку. Я стянула наушники: грохотом оказался кашель Насти. Казалось, она кусками выхаркивает лёгкие. Приступ всё не останавливался. Я собрала лекарства от простуды – в моей комнате их было много, у меня слабый иммунитет, часто болею, и заглянула в комнату сестры. Настя, вся скрючившись, лежала на кровати и кашляла, пытаясь закрывать рот рукавом, чтобы приглушить звук. Её лицо было красное, из глаз лились слёзы. Я стояла в дверях в растерянности, не зная, что делать. Через пару минут кашель прошёл. Настя утёрла глаза и посмотрела на меня.
––Что?
Я сделала пару неуверенных шагов вглубь комнаты.
––Лекарства. Возьми, они помогут. Я, когда перемёрзла, тоже сильно кашляла, они помогли.
––Я перемёрзла так, что должна сожрать костёр, чтобы выздороветь.
Я улыбнулась, представив себе эту картину. Настя сурово посмотрела на меня.
––Прости. – Я поставил на стол пакет с лекарствами. – Они сильные, должны помочь.
––А мама а-та-та не сделает за то, что с плохой тётей разговариваешь?
––Нет. Мама уже спит.
Настя бросила на меня взгляд, который показался мне немного презрительным, и села на кровати.
––Где отец?
––Не знаю. Он давно уехал, не давал о себе знать.
––Когда она за этого Валеру выскочила?
––Ты его знаешь?
––Нет, слышала, как она к нему обращалась.
––Ты слышала их разговор?
––Да. Всё нормально, меня этим не удивишь, не такое слышала. Ну так?
––Что?
Во взгляде сестры появилось раздражение.
––Я же спросила всего десять секунд назад. Давно она с ним сошлась?
––Семь лет назад.
––Шлюха продажная!
Я растерялась от такого оскорбления, хотела вступиться за мать, но промолчала – не потому, что побоялась, просто не нашлось аргументов. Я никогда не позволяла себе так грубо думать о матери, но в ссорах часто называла её корыстной и меркантильной.
––Папа тоже молодец. – Сказала я. – Он с ней развёлся, а не со мной – мог бы навещать. Я очень по нему скучала. Да и сейчас скучаю. А он просто взял и забыл меня.
––Дура ты! Ничего он не забыл. О тебе думал. Без него тебе было легче принять нового мужика. Если бы он навещал тебя – ты бы ненавидела и мать, и этого Валеру, и тебе пришлось бы разрываться между новой семьёй и тем, кого любишь.
Я помолчала, обдумывая слова сестры.
––Не думала об этом.
