не слушая, как Галена засыпает Дреллу градом вопросов, поскорей принялся за еду, а Макаса задумалась, устремив мрачный взгляд в тарелки с похлебкой и рыбой.
Спустя какое-то время Дрелла взяла разговор в свои руки и сама начала расспрашивать обо всем, что ни придет в голову, перескакивая от темы к теме безо всякой связи и логики, а Галена, слегка сконфуженная, изо всех сил старалась за ней поспевать. Наделенная явными задатками друида, тауренка оставила Мулгор в ранней юности и вскоре сделалась ученицей некоего служителя Круга Кенария в Фераласе, но у него училась недолго. Как только они получили письмо, извещавшее всех членов Круга Кенария о том, что мастер Тал’дара, наконец, пожелал взять себе нового ученика, Галена ухватилась за эту возможность немедля. Оставалось только гадать, не сожалеет ли она об этом – ведь, по ее же собственному признанию, быть единственной тауренкой на весь Дозорный холм оказалось делом нелегким.
– Гляди, не зевай, – заметила Макаса, осушив третью кружку фруктового сока. – По-моему, тебе предстоит состязаться за звание самого ярого обожателя Дреллы. Взгляни-ка на эти мечтательные взоры. Нет, мне ваших симпатий в жизни не понять: она же так надоедлива!
– Она, можно сказать, только-только на свет родилась, – напомнил сестрице Арам. Действительно, на свете дриада прожила – всего ничего, и, пусть взрослая умом и телом, взирала на мир во все глаза, с изумлением человеческого карапуза, едва выучившегося ходить. – И здесь, по-моему, просто здорово, разве нет? Еда, питье, безопасный ночлег… куда как лучше, чем бегать от огров по всему Прибамбасску!
– Клок скучает по дому, – вмешался в разговор гнолл, очевидно, тоже не понимавший, с чего бы дриаде и тауренке этак подлизываться друг к дружке. – Клок скучает по настоящей еде.
Наскоро искупавшийся в ванне и отряхнувшийся, после чего сделался гораздо чище, гнолл поднял стоявшую перед ним тарелку с рыбой, принюхался и зарычал.
– Зачем они портят еду вот этим? – Подцепив когтем щепотку кимчи, он запустил ею через стол, так что шматок капусты шлепнулся прямо в тарелку Мурчаля. – От этого нос чешется. В следующий раз Клок сырую рыбу возьмет. Арам им скажет. Арам дело исправит.
– Мргла, блургли лурк-келурк, – согласился Мурчаль, надув губы и с отвращением взглянув на кляксу кимчи.
– Нам – сырую, – со вздохом подытожил Клок. – Арам им скажет.
Отыскав кусок рыбы, не залитый соусом, гнолл жадно впился в него зубами.
– Скажу, – усмехнувшись, заверил его Арам. – А по-моему, очень даже вкусно.
– Невкусно. Воняет, как в логове огра.
Арам захихикал.
– Да она просто сквашена!
– Тогда пусть Арам сам ест дерьмо огров. Клок еду будет есть.
Арам сгреб с тарелки Клока рыбу, покрытую наивкуснейшей острой кимчи, и принялся есть сам. То, что он без колебаний разделил пищу с гноллом, не прошло незамеченным.
