она и не подозревала, что становится жертвой стратагемы[3]. Она отошла от двери и вернулась к Гардиману. Во взгляде ее выражалось нетерпеливое желание узнать, что он скажет.
– Что я могу рассказать вам, сэр? – наивно спросила она.
Гардиман безжалостно воспользовался представившимся ему случаем.
– Можете вы сказать мне, какой породы эта собака?
– Да.
– Сколько ей лет?
– Да.
– Как ее зовут? Какой у нее нрав? Чем она больна? Какие болезни бывали у ее матери и отца? Как…
Голова Изабеллы начинала кружиться.
– Не все сразу, сэр! – прервала она его с умоляющим жестом. – Собака спит на моей постели, и так беспокоила меня, что я дурно провела ночь, боюсь, что от этого я сегодня очень глупа. Ее зовут Томми. Нам приходится так звать ее, потому что она не откликается ни на какое другое имя, кроме того, каким ее звали, когда миледи купила ее. Но мы пишем его с i – e в конце, в отличие от обыкновенного имени на y. Мне очень жаль, сэр, что я забыла, что еще вам нужно знать. Пожалуйста, войдите и миледи все вам расскажет.
Она попыталась вернуться к дверям будуара. Гардиман наслаждаясь видом красивого подвижного личика, которое смотрело на него с таким невинным доверием к его авторитету, вернул ее от дверей единственным средством, бывшим в его распоряжении. Он возвратился к расспросам о Томми.
– Пожалуйста, подождите минутку. Скажите мне, какой породы собака?
Изабелла снова вернулась. Описывать Томми было ее любимым делом.
– Это самая красивая собака в свете! – начала девушка и глаза ее заблистали нежностью. – У нее самая прекрасная курчавая белая шерсть с двумя светло-коричневыми пятнами на спине и такие милые черные глаза! Ее называют шотландским терьером. Когда она здорова, аппетит у нее поистине изумительный, она ест решительно все, сэр, начиная с paté de foie gras[4] и кончая картофелем. Но вы, может быть, не поверите, что у нее есть и враги. Люди, которые не хотят простить ей, что она иногда кусается (есть же на свете такие дурные характеры!), называют ее чудовищем. Не правда ли, как стыдно! Но войдите, пожалуйста, и посмотрите на нее, сэр, миледи, вероятно, уж наскучило ждать, – за этими словами последовало новое путешествие к двери, встретившее новое препятствие.
– Постойте минутку! Вы должны сказать мне, какой у нее нрав, иначе я ничего не могу сделать.
Изабелла опять вернулась, чувствуя, что на этот раз дело серьезно. Важный вид ее был еще очаровательнее ее веселости. Когда она подняла свое лицо с широко открытыми серьезными глазами, выражавшими сознание ответственности, Гардиман отдал бы любую лошадь из своих конюшен, только бы иметь право взять ее на руки и расцеловать.
– У Томми ангельский нрав с людьми, которых он любит, – сказала она. – Если он кусается, то это обыкновенно значит, что ему не нравятся чужие. Он любит миледи, любит мистера
Военная хитрость, действие, которое вводит в заблуждение противника.
Паштет из фуа-гра.
