и веру. Эти отца Стефана и начали в спину толкать, в пропасть, в погибель скидывать. Друзья его предали, понимаешь? Я ещё больше тебе сейчас скажу, а ты сам решишь, так ли уж легко ему было до венца своего дойти?
Протоиерей Стефан Черняев
– Стефан Иванович вышел из крестьян. А кто такие крестьяне? Хрестьяне они православные, народ-труженик. Сердце повелело Степану выбрать путь священнического служения. А ведь это совсем не самый простой-то и лёгкий путь в жизни, у самого сатаны души людские отбирать, с бесами бороться, грешников отмаливать, взваливая их грехи на себя. Но батюшка поначалу даже не догадывался, насколько страшен и тернист его путь окажется впереди, за первым же поворотом.
Петруша положил кисти, облокотился на гранитный парапет и, поглядывая на искристую, торопливую Неву, начал рассказывать о судьбе одного из петербургских батюшек.
Отец Стефан Черняев стал священником в богохранимой стране, когда во главе её ещё стоял праведный царь. Но минул всего лишь один год, и вдруг всё изменилось! Царь вместе со всей семьёй, с красавицами дочерями, с больным царевичем оказался в заточении, брошен всеми, предан, ждал смерти.
А по России тем временем покатилась, разгулялась революция.
– Это ж надо?! – с горечью спросил Петруша. – Что такое с народом православным стало, какое помрачение наползло на всех, какая чернота обуяла, что брат в этой страшной пляске на своего брата, кровинушку родимую, руку поднял?! Не грудью встал на защиту, а смертью убил! Ох! Утонула тогда навеки наша прежняя, седая и мудрая Матушка-Россия в братской крови и материнских слезах… – Голос старика, и без того довольно слабый и тихий, оборвался, затопленный слезами.
Борясь с волнением, Петруша замолчал, взял кисточку, набрал на неё красной краски и начал с уголка, маленькими штрихами закрашивать лист с портретом.
Стёпа напряжённо следил за его трясущейся рукой: неужели всё замажет?! Неужели испортит такой замечательный рисунок?!
– А здесь-то что в Петрограде творилось! Страх и ужас! Помилуй нас, Господи, не знаем мы, что творим, не ведаем… – Петруша покачал головой и скорбно хлюпнул носом. – Город словно обезумел. Ещё вчера каждый своим делом был занят, как пчёлка трудился, а последнюю копейку на строительство церквей не жалел отдать. А тут все работу забросили, похватали оружие и на улицу высыпали: будто мешок прохудился, где до того всё спокойно было убрано. Испугались, обманулись, проголодались, озлобились, сердешные мои. Не успели моргнуть, а и сами-то уже замарались предательством и кровью и пошли город свой громить, чтобы ничего святого в нём не уцелело…
Легко ли, как тебе, Стёпушка, кажется, устоять в такой круговерти и идти через этот мрак, этот чад и светиться своим внутренним светом? Какую надо иметь силу и веру, чтобы не испугаться, не спрятаться, не поставить в уголок свой крест до времени, а продолжать путь служения Богу и ближнему?! Вот то-то и оно…
Петруша
