style="font-size:15px;"> Она закрыла лицо концом платка и, как-то вся изогнувшись, сделавшись меньше ростом, припала к косяку.
– Успокойся, Степановна, – мягко заговорил Киселев. – Мы к тебе по делу. Вот полковник из самой Москвы приехал, поговорить с тобой хочет.
Женщина безразлично взглянула на Дорохова:
– О чем говорить-то? Теперь ему никакие разговоры не помогут. Ну, раз пришли, проходите, – и, посторонившись, она пропустила их в коридор.
Квартира была стандартная, с двумя смежными комнатами. В глаза Дорохову бросились полосатые домотканые половики, закрывавшие пол в коридоре и устилавшие довольно большую, явно парадную комнату. Посредине стоял полированный стол, телевизор на тумбочке, чинно восседал на серванте гипсовый кот с облезшей краской, но черные намалеванные усы придавали ему бравый вид.
Хозяйка провела их в кухню. Здесь тоже были половики и чуть ли не половину кухоньки занимал большой сундук, видно служивший кроватью хозяйке.
Вытащив из-под стола табуретки, женщина жестом пригласила их присесть.
– Понимаю ваше горе, Матрена Степановна, тяжело вам, очень тяжело… – начал Дорохов, с участием глядя на женщину, присевшую на край сундука. Руки ее, несоразмерно большие, жилистые, настоящие рабочие руки, безвольно свисали вдоль туловища. – Понимаю, какое это несчастье… Как трудно было сына вырастить…
– А то легко! Спросите у Макарова, он знает. Соседями были. На его глазах рос.
Дорохов про себя отметил, что факт этот необычный: оказывается, убитый и начальник уголовного розыска знали друг друга.
– Одна ведь Сереженьку поднимала… Мой-то в сорок третьем на фронт ушел, Сережа еще грудным был. А я днем на заводе, вечером в госпитале – стирала. Присматривала за ним престарелая бабка. Подрос, из дому стал бегать. Побежишь, коли есть нечего. Только давно это было, ох давно… – Женщина смахнула слезы. – После армии самостоятельным стал. Работу хорошую, чистую нашел. И зарабатывал неплохо. Деньги все до копеечки домой приносил, не пьянствовал. Давно бы уж женился, да хотел сначала автомашину купить. Говорил, жена будет – ей на тряпки подавай, дети пойдут – тоже деньги нужны… И права получил еще в прошлом году, да вот на тебе! – она опять вытерла ладонью глаза.
– А друзья-то у него были? – спросил Дорохов.
– Не водился он с кем попало, говорю – самостоятельный был, а где дружки, там и водка. Знакомые были, много. Говорил, клиенты. Прошлый год, когда ему двадцать восемь стукнуло, я предлагала ему именины справить, а он отвечает: «Чего деньги зря тратить. Будет тридцать, тогда и справим». – Женщина отвернулась. – Полтора года до тридцати не дожил.
Черная накидка соскользнула с ее головы. Дорохов подумал, что этому платку, наверное, не меньше лет, чем его хозяйке, а может быть, и больше, и лежал он, наверное, в сундуке вместе с черным платьем на случай, если, не дай бог, заявится в дом горе.
– Я ведь почему про друзей спрашиваю: может быть, Сергей дружил с Лавровым, и потом враждовать
