оптимизм. Пётр ранее сокрушался по поводу того, что сын, со своей высокой степенью близорукости, не только не может пойти по его стопам, но даже освобождён от службы в армии. Но потом мужчина стал гордиться им. Выбрав основным местом работы отдел вневедомственной охраны, вдобавок к этому, Лисицын-младший успевает обслуживать несколько небольших предприятий и индивидуальных предпринимателей. Его гражданская должность позволяет подобного рода совместительство.
На поздний ужин с сыном Пётр всё-таки согласился. Присев за стол в кухне, отец поглядывал на Всеволода, который, нажав мимоходом кнопку электрического чайника, проворно нарезал холодное варёное мясо. Будучи, в отличие от отца, ростом выше среднего, Сева унаследовал отцовскую стройную осанку, быстроту движений и ясную улыбку, которая его, двадцатишестилетнего парня, делала похожим на подростка. Несмотря на то, что Всеволод, подобно отцу, довольно худощав, он кажется крупнее, благодаря широким, с рельефными мускулами плечам. Стрижётся Сева, также как отец, коротко. Однако, его причёска из-за своеобразного роста волос и, возможно, более стильной стрижки, смотрится совсем по-другому. Тёмно-русые волосы лежат на голове ровными, короткими прядками, словно полосками. Всеволод носит очки в тёмной, чаще всего, чёрной оправе.
Когда отец с сыном заканчивали ужин, Пётр произнёс:
– Севка, ты уж извини, если я помешал тебе говорить с Настей. Просто, пользуясь случаем, пока мама дежурит в больнице, собирался сам с тобой серьёзно поговорить.
– Что случилось, пап? – насторожился Всеволод, повернувшись к отцу от раковины в кухне, где он наскоро ополаскивал посуду после еды. – Ты что, заболел? Или мама?
– Боже упаси, Сева! – взмахнул руками отец. – Пока все, слава Богу, здоровы. Речь о другом. Присядь-ка.
– Пап, да что ты тянешь? – уселся парень напротив отца, – Говори уже, в чём там дело! – нетерпеливо воскликнул он.
– Видишь ли, сынок, – задумчиво постучал кончиками пальцев по столу Пётр, – тебе уже двадцать шесть лет.
– Начало звучит довольно пессимистично, – рассмеялся Всеволод.
– Не насмешничай, а послушай отца, – посуровел тот.
– Да ладно, пап, – примирительно кивнул Сева, – я весь внимание.
– Ну, так вот, – собрался, наконец, с духом отец, – мы с матерью, Севка, стали задумываться, почему ты у нас не женишься.
– Ничего себе, – не выдержав, расхохотался Всеволод, хлопнув себя ладонями по коленям в старых, потёртых до приятной мягкости джинсах, которые он носил дома. – Пап, вы с мамулей печётесь обо мне прямо как о девушке. Типа, мне двадцать шесть, а я до сих пор не женат.
– Ничего в этом смешного нет, – вновь строго оборвал его отец. – Двадцать шесть это немало. Не успеешь оглянуться, как тридцать стукнет. А у тебя ни семьи, ни детей, ни даже любимой девушки нет.
– Пап, – серьёзно ответил сын, – начнём с того, что прежде
